Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 23

О начале княжения в Киеве Святополка Окаянного, гибели Бориса и Глеба и последовавших затем событиях мы будем подробно говорить в следующих главах книги. Сейчас же завершим свой рассказ о делах новгородских и прежде всего обратимся к новгородскому князю. Как отреагировал Ярослав на столь неожиданные для него известия?

Надо полагать, что в душе князя произошла настоящая драма. Те действия, которые он предпринял для достижения поставленной цели, оказались не просто неэффективными, но ошибочными, можно даже сказать, гибельными для него. Ибо ситуация изменилась коренным образом. Прежде Ярослав вел войну с отцом, причем войну главным образом оборонительную; он действовал так, чтобы избежать решительного столкновения, отстоять свою независимость от отцовской власти и независимость Новгорода от Киева, а в случае крайней необходимости иметь возможность незамедлительно бежать «В Варяги». Поддержка скандинавов была ему нужнее, нежели поддержка самих горожан. Теперь же он должен был вступить в борьбу за Киев, перейти к активным, наступательным действиям - и не только из-за честолюбия, но ради элементарного самосохранения. Однако для этого требовались значительно большие силы, нежели те, которыми он располагал, ибо резня в Новгороде во много раз снизила боеспособность его скандинавской дружины и вконец рассорила его с городским войском. Главное же, Ярославу требовался прочный тыл, который могла обеспечить лишь поддержка новгородцев. А добиться ее после учиненной им расправы, казалось, не было никакой возможности.

Человек слабый, заурядный, нерешительный вряд ли бы смог найти выход из создавшегося положения, распутать узел, безнадежно запутанный им самим. Казалось, князю оставалось либо искать примирения со Святополком - но в таком случае он мог потерять не только власть, но и жизнь, - либо бежать за море, оставляя лишь призрачные шансы на успех. Но Ярослав сумел проявить в этой безвыходной ситуации не только твердость и выдержку, но и гибкость, находчивость, способность к неожиданному компромиссу. Более того, он обнаружил качество, присущее только по-настоящему выдающемуся политику, - способность к раскаянию, притом раскаянию искреннему, а не показному, способность признать свою ошибку или даже свое преступление, но признать так, что само это признание оборачивается победой, а не поражением.

Получив известие от Предславы, рассказывает летописец, Ярослав пришел в великую скорбь: «опечален был об отце, и о братии, и о дружине. Наутро же, собрав остаток новгородцев, Ярослав сказал: "О, любимая моя дружина, кою вчера избил! А ныне надобна оказалась!"» Несколько по-другому передает слова князя автор Новгородской летописи: «Любимая моя и честная дружина, избила вас вчера в безумии своем! Теперь мне того и златом не искупить!» Несомненно, в этих словах, тщательно зафиксированных древнерусским книжником, заложен глубокий и вполне определенный смысл. Князь обращается к новгородцам как к «дружине своей» - то есть как к «другам» своим, и называет «дружину свою» «Любимой» и «честной», то есть достойной почестей. И тут же объясняет причину случившейся драмы: «избил вас вчера в безумии своем». Нет слов, он виновен, он признает себя таковым - но ведь ум дается человеку свыше, и не в его власти обладать им, если Провидение лишает человека рассудка. Но ныне ум вернулся к нему - и, значит, перед новгородцами уже иной князь, не тот, что безумствовал накануне. И признавая свою вину, князь спешит исправить содеянное зло.

«И yтер слезы, и так сказа им на вече: "Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве, избивая братию свою. Хочу на него пойти. Потягнете (последуйте; пособите. - А. К.) за мной!" И отвечали новгородцы: "Хотя и иссечены братия наши, можем, княже, за тебя бороться!"»53

О, как зримо можем представить мы эту сцену в объятом рыданием городе! Ярослав созвал вече вне городской черты («на поле», как специально отмечает автор Новгородской Первой летописи), вероятно, все-таки поостерегшись или, может быть, посчитав непристойным вступать с варягами в самый город. Он обращается с речью к «избытку» новгородской «ТЫСЯЧИ», той самой, с которой столь сурово расправился накануне. Но теперь Ярослав предлагает им мир и единение перед новой опасностью - и новгородцы принимают его предложение и, более того, соглашаются биться за Ярослава!

Нам сегодня трудно понять их. Но если взглянуть на случившееся глазами современников Ярослава, то окажется, что и князь, и новгородцы были, что называется, киты: Ярослав ответил кровью на кровь, смертью на смерть; он лишь исполни обычай родовой (точнее, приравненной к родовой) мести, а значит, не вышел за рамки понятий и установлений своего века. Но еще важнее то, что он нашел верный тон, понятный и близкий новгородцам. Его раскаяние казалось искренним, слезы - неподдельными. Да они и были такими! Ярослав и в самом деле ощущал происшедшее как драму, как несчастье - и эти его чувства были созвучны чувствам и переживаниям новгородцев. Он каялся со слезами на глазах, с рыданием в голосе. В представлении людей Средневековья это в первую очередь свидетельствовал о его богобоязненности и искреннем благочестии. «Тремя делами добрыми научил Господь наш избавляться от врага нашего (диавола. - А. К.) и побежать его: покаянием, слезами и милостынею, - напишет почти столетие спустя внук Ярослава князь Владимир Мономах в Поучении детям. - И это… не тяжкая заповедь Божия, как теми делами тремя избавиться от грехов своих и Царствия (небесного. - А. К) не лишиться»54 Ярослав вполне овладел этими основными заповедями благочестия, особенно первыми двумя, и они в самом прямом, в самом обыденном смысле помогали ему избавиться от груза прежних прегрешений и добиваться царствия, причем не только Небесного, но и самого что ни на есть земного.

Новгородский летописец свидетельствует, кажется, и о том, что Ярослав златом хотел искупить свою вину перед новгородцами. «Теперь мне того и златом не искупить!» - восклицал он на вече. Иными словами, он готов был уплатить виру, положенную за убийство (то есть исполнить обычай, существовавший в славянском обществе, когда кровная месть при определенных обстоятельствах могла заменяться уплатой оговоренной суммы денег - виры), - но только не теперь, но позже, когда для этого у него появятся возмож-ности55. А возможности такие могли появиться - и новгородцы прекрасно осознавали это - лишь после завоевания Киева и завершения борьбы со Святополком. Как известно, золото - не худший путь к сердцам поданных, вполне способный - по крайней мере, на время - обеспечить их верность и подержу. Но дальнейший ход событий показал, что новгородцы бились со Святополком, что называется, не за страх, а за совесть. Значит, дело было не только в золоте и серебре.

Надо полагать, что неприязнь меж новгородцами и киевлянами, которую мы ощущаем на всем протяжении нашей первоначальной истории и которая, очевидно, была связана с особенностями становления древнерусской государственности (новгородские князья подчинили своей власти Киев, но затем осели именно в этом городе, сделав его столицей своего государства), имела и вполне конкретное выражение: новгородцы считали необходимым иметь у себя собственного князя и никоим образом не желали подчиняться посадникам князя киевского. Особо неприязненные чувства, которые они, по-видимому, питали к Святополку, пожалуй, можно объяснить тем обстоятельством, что Святополк открыто объявил себя сыном и наследником Ярополка, а новгородцы могли помнить недолгое правление в их городе посадников Ярополка в 977-978 годах. Приход к власти в Киеве Святополка угрожал восстановить это полностью неприемлемое для них положение. И у наверняка Святополк потребовал бы от новгородцев возобновить ежегодную выплат киевской дани, отмененную Ярославом. Потому, наверное, Ярослав, пусть даже и виновный в пролитии крови своих поданных, должен был казаться новгородцам меньшим злом, нежели чуждый и враждебный им Святополк.