Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 59

Условия этого мира, как они изложены составителями саги, выглядят совершенно фантастичными. «Конунг Ярицлейв» получил Хольмгард (Новгород), а Вартилав - Кэнугард (Киев), «С данями и поборами; это наполовину больше, чем у него было до сих пор».

Разумеется, это свидетельство нельзя принимать всерьез. Брячислав до самой своей смерти оставался полоцким, но никак не киевским князем. Справедливости ради, отметим, что в Киеве существовал особый «Брячиславль двор», и, следовательно, можно предположить, что полоцкий князь имел какие-то права на часть киевской дани. Однако это обстоятельство само по себе, конечно же, совершенно не достаточно для того, чтобы привести составителя саги к выводу об обмене владениями.

Столь же фантастично и сообщение саги о судьбе Полоцка. «А Патескью (Полоцк. - А. К.) и область, которая сюда принадлежит, получит Эймунд конунг, и будет на нею конунгом, и получит все земские поборы целиком, которые сюда принадлежат, потому что мы не хотим, чтобы он ушел из Гардарики», - заявила якобы Ингигерд. В случае рождения у Эймунда сыновей, они должны были наследовать княжество; если же он умрет бездетным, Патескья переходила к Ярицлейва и Вартилаву. Кроме того, Эймунду поручалась оборона всей Гардарики (Руси); князья же должны были «помогать ему военной силой и поддерживать его». Ярослав оставался верховным правителем всей Руси («Ярицлейв конунг будет над Гардарики»). Рёгнваль Ульвссон, что особо оговаривалось в тексте договора, оставался владетелем Альдейгьюборга (Ладоги). «На такой договор и раздел княжеств согласился весь народ в стране и подтвердил его. Эймунд конунг и Ингигерд должны были держать все трудные дела. И все поехали домой по своим княжествам».

Составитель саги рассказа и о последующей судьбе некоторых из своих героев. Так, по его словам, «Вартилав конунг прожил не дольше трех зим, заболел и умер». (Это еще одна явная ошибка, ибо из летописи известно, что князь Брячислав умер лишь в 1044 году, причем ему наследовал его сын Всеслав.) «Это был конунг, которого любили как нельзя больше. После него принял власть Ярицлейв и правил с тех пор один обоими княжествами». Не дожил до старости и Эймунд. «Он умер без наследников, и умер от болезни, и это была большая потеря для всего народа в стране, потому что не бывало в Гардарики иноземца более мудрого, чем Эймунд конунг, и пока он держал оборону страны у Ярицлейва конунга, не было нападений на Гардарики». Когда Эймунд заболел, он передал свое княжество Рагнару, и тот ста править им. «Это было по разрешению Ярицлейва конунга и Ингигерд»35.

Мы уже достаточно говорили о природе саг, чтобы понять: сам жанр обязывал их составителей домысливать отдельные эпизоды и целые сюжетные линии. Прославление героя саги, отважного скандинавского наемника, заставило рассказчика увенчать его служение русским князьям, его мужество и находчивость достойным финалом - а именно получением княжества. (Что, впрочем, не исключает возможности того, что Эймунд, действительно, мог получить за свою службу часть даней и доходов с каких-то полоцких земель.) Именно это обстоятельство, как полагают современные исследователи, и «повлекло за собой перераспределение русских княжеств: оставление Ярослава в Новгороде и водворение Вартиава в Киеве»36. События собственно русской истории в данном случае послужили авторам саги не более чем материалом для конструирования захватывающего, а отчасти и назидательного литературного сюжета.

Вымышленными признаются и все эпизоды с участием Ингигерд. Их появление в саге объясняют, в частности, тем, что «Прядь об Эймунде» включена в состав Саги об Олаве Святом (где Ингигерд отводится важное место), причем следует в ней сразу же за рассказом о сватовстве и женитьбе «конунга Ярицлейва»37. Этот вывод, однако, представляется излишне категоричным. Определенное сходство между рассказом саги и летописным повествованием свидетельствует в пользу того, что составителям саги были известны некоторые реальные подробности происходивших событий. Вполне возможно, что это относится и к участию в той или иной степени в военных действиях русской княгини. Другое дело, что в ходе длительного бытования саги в устной традиции все эти подробности обрастали различными вымышленными эпизодами, начинали действовать чисто литературные законы жанра. А потому угадать, что именно в саге и конкретно в той роли, которую отводит сага Ингигерд, соответствует действительности (пленение ли ее варягами Эймунда, участие ли в примирении князей и заключении мирного договора), сегодня, увы, невозможно.

Рискнем высказать и другое предположение. Одной из причин превращения княгини-скандинавки в едва ли не главное действующее лицо полоцкой войны могла стать та роль, которую в действительности играла Ирина-Ингигерд в окружении Ярослава. Очевидно, что княгиня не была ни затворницей, проводившей все свои дни в княжеском тереме (это вообще не соответствовало роли женщины в скандинавском и древнерусском обществах), ни просто хранительницей семейного очага. Более того, по-видимому, именно

Ингигерд с самого момента своего появления на Руси выполняла своеобразную и чрезвычайно важную роль посредника во взаимоотношениях между ее мужем и пришлыми скандинавами. Видимо, отнюдь не случайно саги подчеркивают особую близость к русской княгине-шведке Рёгнвальда Ульвссона, возглавившего прибывший на Русь шведский отряд. И, следовательно, ссора между норвежцами Эймунда и шведами Рёгнвальда (с которой сага и начинает рассказ о полоцкой войне «конунга Ярицлейва»), действительно, не могла обойтись без ее непосредственного участия.

Так или иначе, но мир между князьями, скрепленный передачей Брячиславу двух городов на полоцко-новгородском пограничье, был заключен. Правда, летописи содержат несколько двусмысленный текст. По заключении мира «воеваше Брячислав с великим князем Ярославом вся дни живота своего» - из этих слов, казалось бы, можно сделать вывод о том, что Брячислав до конца своей жизни воевал против киевского князя. Это, однако, вовсе не обязательно. История последующих войн Ярослава Мудрого показывает, что полоцкий князь был для него скорее союзником, чем противником. Во всяком случае, ни о каких войнах между ними источники не сообщают. Так что слова «воеваше… с великим князем», по-видимому, надо понимать именно в смысле «воевал вместе с великим князем».

Как мы видели, мир с Брячиславом достался Ярославу совсем не дешевой ценой. Но, с другой стороны, отказ от тех или иных территорий ради заключения выгодного союзного договора становился для него привычным способом улаживания сложных политических конфликтов. В самом деле, разве не уступкой Ладоги приобрел он помощь шведского конунга Олава в критические для себя месяцы войны с Болеславом и Святополком? Победа же в этой войне стоила ему еще дороже: покинув Киев и разорвав союз со Святополком, польский князь удержал за собой Червенские грады - обширную и богатейшую область на западе Древнерусского государства. В руках Болеслава (или, может быть, сторонников Святополка) осталось и Берестье - западный форпост Туровского княжества. Теперь Ярослав шел на уступку еще двух городов из прежних владений своего отца.

(При этом, помимо уже названных областей и городов, Ярослав утратил контроль и над рядом других окраинных земель прежней державы Владимира Святого. Так, очевидно,