Не вся La vie - читать онлайн книгу. Автор: Маша Трауб cтр.№ 53

Витька сгинул, как его и не было.

Губановы участок все-таки продали. Не так хорошо, как хотели, но им уже было все равно – лишь бы не рядом с Райкой.

Иду записывать ребенка в школу. Запись в первый класс начинается одновременно с весенним призывом в армию. Очень плохие ассоциации.

Я панически боюсь школ, хотя и поменяла их шесть штук. Стоишь, новенькая, перед классом, и от тебя чего-то ждут. Я до сих пор в таких ситуациях начинаю неадекватно себя вести. А эти вечные: «А голову свою ты дома не забыла?», «Интеллект на уровне плинтуса», «Мать у тебя вроде приличная женщина…», «Ты – жвачное животное, выплюнь жвачку, иди домой и подумай об этом».

Я пришла в ту школу, которая у нас около дома. На крыльце стерла помаду с губ и выплюнула жвачку – сработал рефлекс. Записала Васю в специальную тетрадочку и расслабилась. Но муж сказал, что школу нужно искать, как делают все нормальные мамаши. Вот жена его коллеги с декабря месяца ездит каждый день и все никак не найдет. А сын другого коллеги ходит на подготовительные курсы в две школы и собеседование проходить будет в две школы. На всякий случай.

В лифте я схватила за рюкзак соседского парня – пятиклассника. Он учится в какой-то суперспецшколе, и его родители заплатили десять тысяч евро за эту суперспец. Это мне консьержка доложила.

– Ну и как тебе? – спросила я мальчика.

– Запара. Деньги дерут, а хоть бы хрен толку, – сказал он так по-взрослому, что я его рюкзак отпустила. – Несправедливо там все, – добавил он уже нормально, по-детски.

– Дашку попросили на собеседовании быстро сказать слово «регулировщик», – рассказывала мне одна мама в школьном дворе. – А она не смогла быстро. У нас проблемы с логопедией. Но если заплатить две тысячи евро, то они помогут нам их решить.

– И что, заплатите? – спросила я, пытаясь про себя быстро сказать «регулировщик». Не получалось. Получалось «легулировщик».

– Конечно, это же копейки. А вы ходили на курсы? Нет? Тогда никаких шансов. Если только договариваться. А к психологу ходите? А английский знаете? Ну хоть человечка рисуете?

– Какого человечка? – не поняла я.

– Это тест такой. Нужно, чтобы человечек нормальным был – с глазами, ртом, носом…

Это наша боль. Вася не умеет рисовать. Муж смотрит на меня с осуждением – как будто это я виновата. У мужа в роду были художники. Его родной брат закончил художественную школу. Муж тоже рисует вполне профессионально. Я не умею рисовать, поэтому Вася не умеет из-за меня. Это единственное, что от меня перешло к сыну. Нет, Вася умеет рисовать человечков с пупками. Только если человечек – мальчик, то у него просто пупок, а если девочка, то Вася ставит ей еще две точки, обозначающие грудь. Единственное место, где соглашается рисовать мой сын, – на скамейке в парке. Там гуляет бабушка с внучкой. У этой бабушки всегда с собой набор юного художника – мелки, листочки бумаги, фломастеры, карандаши. Вокруг собираются дети. Бабушка раздает всем листочки. Вася рисует хуже всех, но всегда – в центре внимания. Дети рисуют, но постепенно перестают – все смотрят в Васин лист и спрашивают:

– А это что?

– Дерево, – отвечает Вася.

– А это?

– Пчелы.

То, что пчелы выглядят так же, как дерево, детей восхищает. Вася счастлив.

Другой рисунок.

– А это пчелы? – спрашивает один мальчик у Васи.

– Нет, это чайки, – отвечает Вася. Чайки выглядят так же, как раньше – пчелы.

– А это дерево?

– Нет, это лодка.

– А почему она похожа на дерево? – уточняет мальчик.

– Потому что она деревянная, – говорит Вася.

При этом Васины рисунки все просят взять на память. Вася решает, кому подарить. Муж, не выдержав позора, скрывается в кустах.

Пошла на собрание, где учителя выступали.

– Надо записываться к Тамаре Семеновне, – шептала одна мама другой. – Иди запишись, пока ее не разобрали.

Тамара Семеновна вышла выступать. В белой блузке с рюшами. Очень уверенная в себе молодая женщина с синими тенями вокруг пустых и недобрых глаз. Тамара Семеновна читала по листочку. Когда отрывала глаза, не могла собраться с мыслями. «Мы садим детишек вместе…» – сказала она. У мужчины в костюме зазвонил мобильный, Тамара Семеновна оторвалась от конспекта и строго постучала ручкой по тумбе.

Вышла выступать директор. Рассказывала про школу, про новые методики.

– Скажите, – мужчина в костюме встал, – по скольку сдавать, и я пошел.

– Вы думаете, мы оборотни с указками? – возмутилась директор. – Если вам безразлично будущее ваших детей, то можете идти.

Мужчина сел с понурым видом.

Мужу я сказала, что нас не возьмут ни в одну школу, потому что у нас нет десяти тысяч евро, мы не ходим к психологу, не знаем английский, не выговариваем «регулировщик», а про человечка я вообще молчу. Вася рисует два круга и четыре палки. Еще он считает, что комар – это еда, а не насекомое. Потому что кому насекомое, а лягушкам – вполне себе еда.

Муж сказал, что дочка его коллеги учит к собеседованию «Белеет парус одинокий», а сын друга в шесть лет сам читает «Гарри Поттера». И куда я, как мать, смотрю, вообще непонятно.

– Вася, каких ты знаешь детских писателей? – спрашиваю я, решив подготовить ребенка к школе.

– Булычев, – говорит Вася, и муж заходится в восторге.

Нет, Вася не читает Кира Булычева, он его слушает на диске. Засыпает, на мое счастье, через пять минут после начала прослушивания.

– А еще? – спрашиваю я. Вася смотрит на полку с книгами.

– Драгунский, – подсказывает муж, потому что всю последнюю неделю читал ребенку «Денискины рассказы».

– Нет, – говорит Вася, – он не писатель. Он мальчик. Про него папа рассказы писал.

– Но папа же его писатель, – не унимается муж.

– Тогда и моя мама – писатель. Она тоже про меня пишет, – говорит Вася.

– Нет, мама не писатель, – говорит муж и замолкает в ужасе. Потому что я сижу рядом.

Еще мне сказали, что ребенок должен уметь называть свой домашний адрес и имена родителей, желательно с отчествами. Караул.

– Вася, где ты живешь? – спросила я.

– На Земле.

– А точнее?

– Не на Венере.

– А еще точнее?

– Ну, мама!

– Вася, а как зовут папу с мамой? – не отстаю я.

– Каких?

– Твоих.

Ребенок смотрит на меня с жалостью. Он думает, что мама опять заработалась. Хотя я помню тот позор на паспортном контроле, когда мы уезжали в Турцию.