10 минут 38 секунд в этом странном мире - читать онлайн книгу. Автор: Элиф Шафак cтр.№ 4

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - 10 минут 38 секунд в этом странном мире | Автор книги - Элиф Шафак

Cтраница 4
читать онлайн книги бесплатно

– Почему она молчит? – кивнула Сюзан на младенца.

– Да. – Бинназ стала мертвенно-бледной. – Что-то не так?

– Все так, – ответила повитуха, наградив Сюзан ледяным взглядом. – Просто нужно подождать.

Повитуха омыла ребенка святой водой из колодца Замзам, доставшейся ей от паломника, который совсем недавно вернулся из хаджа. Кровь, слизь и первородная смазка были удалены. Новорожденная недовольно скорчилась и продолжала корчиться даже после омовения, будто бы боролась сама с собой – с восемью фунтами и тремя унциями собственного тельца.

– Можно мне взять ее? – спросила Бинназ, накручивая волосы на кончики пальцев; эта нервная привычка появилась у нее за последний год. – Она… она не плачет…

– О, она заплачет, эта девочка, – решительно возразила повитуха, но тут же прикусила язык: это заявление прозвучало как темное предсказание.

Она тут же трижды плюнула на пол и наступила правой ногой на свою левую ногу. Это не позволит сбыться дурному предчувствию, если оно и было.

В комнате повисло неловкое молчание: первая жена, вторая жена, повитуха и две соседки – все, кто был там, – выжидающе смотрели на младенца.

– Что такое? Скажите мне правду, – пробормотала Бинназ, не обращаясь ни к кому конкретно, голос ее звучал тихо-тихо.

Всего за несколько лет у нее было шесть выкидышей – и каждый последующий был сокрушительнее предыдущего, оставляя глубокий след в памяти, а потому всю беременность Бинназ была крайне осторожна. Она ни разу не дотронулась до персика, чтобы младенец не был покрыт пушком, ни разу не добавляла в свою стряпню специи и травы, чтобы у ребенка не было веснушек и родинок, и не нюхала розы, чтобы у малыша не было винных пятен. Ни разу она не подстригала волосы, чтобы никто не смог укоротить удачу ребенка. Ей пришлось воздержаться от вколачивания гвоздей в стену, чтобы случайно ударом по голове не разбудить спящего вурдалака. Она прекрасно знала, что джинны часто справляют свадьбы неподалеку от туалетов, а потому, когда спускалась тьма, не выходила из комнаты, пользуясь ночным горшком. Ей как-то удалось ни разу не посмотреть на кроликов, крыс, кошек, ястребов, дикобразов и бродячих собак. Даже когда на их улицу забрел странствующий музыкант с танцующим медведем и все местные вывалили на улицу посмотреть представление, Бинназ отказалась идти с ними, опасаясь, что ее ребенок родится волосатым. Стоило ей натолкнуться на попрошайку, прокаженного или увидеть катафалк, она тут же разворачивалась и мчалась прочь в противоположном направлении. Каждое утро она съедала по целой айве, чтобы у ребенка были ямочки на щеках, а по ночам спала с ножом под подушкой, отгораживаясь от злых духов. И после каждого заката тайно собирала волоски со щетки Сюзан, чтобы сжечь их в камине и таким образом уменьшить власть первой жены своего мужа.

Как только начались схватки, Бинназ надкусила красное яблоко, сладкое и помягчевшее на солнце. Теперь оно лежало на столике возле ее кровати и уже стало темнеть. Это самое яблоко вскоре разрежут на ломтики и раздадут соседским женщинам, которые не смогли забеременеть, чтобы и они однажды понесли. А еще Бинназ пила гранатовый шербет, налитый в правый ботинок ее мужа, бросала семена фенхеля во все четыре угла комнаты и прыгала через метлу, брошенную на пол перед самой дверью, – это граница, за которую не мог проникнуть шайтан. Как только схватки усилились, всех животных, содержавшихся в клетках в их доме, постепенно начали отпускать, чтобы облегчить роды. Канареек, вьюрков… Последней отпустили бойцовую рыбку-петушка, в гордом одиночестве обитавшую в стеклянной чаше. Теперь она наверняка плавала в ближайшем ручейке, перебирая длинными плавниками, синими, словно прекрасные сапфиры. Если эта рыбка доплыла до содового озера, которым славился этот город в Восточной Анатолии, ей вряд ли удалось выжить в соленой карбонатной воде. Однако если рыбка направилась в противоположную сторону, она могла добраться до Большого Заба, а чуть позже даже оказаться в Тигре, той легендарной реке, что берет начало в Садах Эдема.

Все это делалось, чтобы ребенок родился легко и был здоровым.

– Я хочу увидеть ее. Не могли бы вы принести мою дочь?

Не успела Бинназ произнести это, как ее внимание привлекло какое-то движение. Тихо, словно мелькнувшая мысль, Сюзан открыла дверь и выскользнула наружу, – без сомнения, она хотела оповестить своего мужа – их мужа. Бинназ напряглась всем телом.

Харун – мужчина, прямо-таки искрившийся противоположностями. Один день он был невероятно щедрым и милосердным, а на следующий становился до безобразия эгоцентричным и отстраненным. Он был старшим сыном, а потому вырастил своих братьев сам после гибели родителей в автокатастрофе – событие это, разумеется, перевернуло для них весь мир. Трагедия серьезно повлияла на его личность, сделав его гиперопекуном для всей семьи и недоверчивым по отношению к чужакам. Порой он обращал внимание, что внутри его что-то сломалось, и очень стремился наладить это, однако такие мысли не приводили его ни к каким результатам. Он одинаково сильно любил алкоголь и боялся религии. Опрокидывая очередной стакан ракы, Харун обычно давал серьезные обещания своим собутыльникам, а потом, отрезвевший, убитый чувством вины, давал еще более серьезные обещания Аллаху. Ему с трудом удавалось контролировать свой язык, однако с телом дела обстояли куда сложнее. Каждый раз, когда Бинназ беременела, его живот тоже, словно по команде, раздувался – не слишком заметно, однако достаточно, чтобы соседи посмеивались у него за спиной.

– Этот мужчина снова в положении, – закатывая глаза, говорили они. – Жаль, что он сам не может родить.

Больше всего на свете Харун хотел сына. И не одного. Он рассказывал всем, кому не лень было слушать, что у него будет четыре сына, которых он назовет Таркан, Толга, Туфан и Тарик [1]. Долгие годы брака с Сюзан не принесли потомства. Тогда старейшины семейства отыскали Бинназ – девушку, которой едва исполнилось шестнадцать. Неделю семьи вели переговоры, после чего Харун и Бинназ поженились по религиозному обычаю. Брак был неофициальным, и, если бы в будущем что-то не сложилось, светские суды его не признали бы, однако этой детали никто не стал упоминать. Они вдвоем сидели на полу перед свидетелями и напротив косоглазого имама, чей голос стал еще более сиплым, когда он перешел с турецкого на арабский. Всю церемонию Бинназ не поднимала глаз от ковра, хотя периодически против собственной воли то и дело глядела на ступни имама. Его бледно-коричневые носки оттенка высохшей почвы были старыми и поношенными. Каждый раз, когда он менял позу, его большой палец грозился выползти из потертой шерсти, словно и вправду мечтал сбежать.

Вскоре после свадьбы Бинназ забеременела, однако все закончилось выкидышем, из-за которого она чуть не погибла. Полуночная паника, горячие черепки боли и холод в паху, словно ее сжимала чья-то ледяная рука, запах крови, необходимость за что-то держаться, словно она падает, падает, падает… Это же повторялось со всеми последующими беременностями, только еще хуже. Она ни с кем не могла обсудить случившееся, но, казалось, с каждым потерянным ребенком какая-то часть канатного моста, связывающего ее с миром, лопалась и отпадала. И вот осталась лишь совсем хлипкая нить, соединяющая ее с этим миром, помогающая оставаться в своем уме.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию