Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 29

Не каждое плавание оборачивалось триумфом. Пираты и «страшные поцелуи смертоносных для купцов скал», погубившие шекспировского Венецианского купца и заставившие его дать обещание Шейлоку, поджидали и англичан тоже. Из трех кораблей Левантской компании, отплывших в 1591 г., вернулся только один. Еще об одном (под командованием капитана Бенджамина Вуда он отправился с письмом от Елизаветы к китайскому императору) вообще больше не слышали. С какой тревогой, наверное, ожидали Стейпер и Осборн вестей о благополучном возвращении своих кораблей! Как часто, наверное, выхаживали они по пристани, всматриваясь в горизонт, не покажутся ли приближающиеся паруса! Но если кораблям удавалось избежать крушений и штормов, грабежа турок и корсаров, нападений венецианцев и испанцев, их возвращение гарантировало «турецким купцам» небывалые барыши. Только одно крупное судно привезло груз «шелка-сырца, красителя индиго синего, всевозможных пряностей, всевозможных аптекарских снадобий, хлопка-грогрэна, непряденого хлопка, хлопка в пасмах, турецких ковров, хлопковых тканей и драгоценностей», — так говорилось в докладе, поданном Сесилу. «Таможенный сбор Ее Величества, — добавляла компания, — будет равняться самое малое, ибо таковую сумму мы предполагаем уплатить за ввоз, 3500 фунтов» .

Особую важность для будущего Англии имел хлопок-сырец, диковинные растительные волокна, которые обнаружили на рынках Акры и Сидона «турецкие купцы». По сообщению одного современника, «различные люди сего королевства, но главным образом в графстве Ланкашир, научились вырабатывать бумазею из своего рода пуха или ваты, коя есть плод земли, произрастающий на небольших кустах и привозимый в королевство „турецкими купцами“» . Таковы были истоки ланкаширского хлопкоткачества, которые в дни прядильных машин и ткацких станков станут ведущей отраслью промышленности Англии.

Из Персии через Левант компания ввезла растения, тогда еще редкие, а сегодня обыденные в каждом саду: лилии, ирисы, крокусы, гиацинты, желтые нарциссы и лавр . Один товар, который станет знаменит в английской жизни, «турецкие купцы» почему-то пропустили — кофе. Агенты компании отмечали популярность этого напитка у турок. Как писал английский путешественник, турки большую часть дня сидят, болтая и попивая его «настолько горячим, насколько могут снести, черным, как сажа, и на вкус на нее похожим» . Но английским кофейням придется подождать до тех времен, когда Ост-Индская компания, более поздний отросток Леванткой компании, начнет в больших количествах ввозить кофейное зерно.

Ост-Индская компания, чьим предназначением стало преобразить Англию в империю, что будет иметь важнейшие последствия для судьбы Палестины, была основана купцами Левантской компании в попытке урвать свою долю в торговле с Дальним Востоком. Сказочно выгодные пряности Малабарского берега, шелка Китая, муслины и драгоценные камни Индии переправлялись через Индийский океан, а оттуда по суше караванами в города Леванта, где их приобретали английские купцы. Но Левантская компания не могла вывезти ни унции перца, ни единого изумруда, не заплатив огромные суммы в чужие карманы. При монополии голландцев цена на перец уже выросла вдвое. Англичане твердо намеревались найти собственные пути на Восток. В 1601 г. турецкие купцы основали новую компанию как отдельное предприятие для поиска прямого морского торгового пути в Индию.

История Ост-Индской компании в той мере, в какой она определяла политику Англии на Ближнем Востоке, относится к более поздним главам. Тем временем дела и задачи Левантской компании заставили Англию завязать более или мене неофициальные дипломатические отношения с Турцией. При всей своей прижимистости и нежелании оплачивать послов Елизавета в полной мерой пользовалась услугами Харборна и его преемника сэра Эдварда Бартона, чтобы постараться перетянуть «великого синьора» на свою сторону против Испании. «Английская королева прилагает немало трудов, — писал венецианский посол в Константинополе в депеше от 1590 г., — и не скупится на посулы, дабы убедить султана напасть на короля Испании…» . Далее он докладывает о признаках больших приготовлений, строительстве кораблей и почти ежедневных совещаниях между великим визирем и английским послом. Среди соперничающих европейских дипломатов множились интриги, каждый старался склонить турок на свою сторону, а ведь меняющиеся альянсы в самой Европе создавали и без того шаткое равновесие. В одном случае во французского посла случайно попал снежок, брошенный во время игры греками. «Он пришел в большой раж, — сообщает английский посол Бартон, — и решив, что это сделал какой-то мой слуга», отправился домой, вооружил свою свиту, которая набросилась на англичан с кинжалами, палками и мечами, «проявляя его великую ярость и неприязнь к нашей стране» .

Невзирая на подобные инциденты, а возможно, благодаря им, Бартон, ставший послом после смерти Харборна в 1568 г., сравнялся со своим предшественником, а возможно, даже и превзошел его в умении обходиться с переменчивым тираном Блистательной Порты. Хотя султан регулярно напоминал остальным европейским послам, что их английский коллега всего лишь «стипендиат на содержании у купцов» , поскольку он всё еще оставался оплачиваемым агентом Левантской компании, этот статус ни в коей мере не мешал султану питать к нему «исключительное расположение». Бартон даже оставил свой пост, чтобы сопровождать Мехмеда III, убившего своего предшественника и брата Мурада, на одну из его локальных войн. По сути, Бартон настолько адаптировался к жизни Блистательной Порты, что на родину приходили жалобы, дескать, английское посольство приобрело вид турецкого гарема, в котором служащие «держали своих шлюх, число которых, по слухам, доходило до 17; но посол прогнал всех за вычетом своей собственной, на кою и алхимию тратит всё свое содержание» .

Похоже, распущенный сэр Эдвард Бартон был единственный, кто действительно радовался своему пребыванию в «этой благословенной Порте» , как он ее называл. Его соотечественники дома видели в Османской империи, говоря словами Ноллеса, «нынешний бич мира». Даже управляющий Левантской компании Стейпер считал турок «весьма грешным народом» . В целом отношение англичан к деспотизму турок, ставших преемниками сарацин, можно было бы назвать зачарованным ужасом, смесью страха, ненависти и восхищения, что отчасти было отрыжкой Крестовых походов, но лишь усиливалось сообщениями о жестокости, беззакониях и сластолюбии султанов, в Европе неслыханных. Пыл, с которым Мехмед III по восшествии на престол в 1595 г. взялся истреблять возможных претендентов на трон, убив девятнадцать своих братьев, заставил содрогнуться всю Европу. Поток свидетельств очевидцев, которые слали домой послы, недавно видевшие, как трупы с перерезанными горлами сбрасывали с мраморных лестниц, распространился по западным столицам и отдавался эхом еще многие годы, обрастая душераздирающими подробностями в пьесах и стихах. В роли ужаснейших злодеев неизменно выступали персонажи вроде Сулеймана Великолепного, Баязета, Селима Жестокого или различных янычар, мамлюков или евнухов, которые расхаживали по подмосткам театров елизаветинской и якобинской эпох, поражая всеми мыслимыми разновидностями жестокости, развращенности и подлости.

Возникший в этот период стереотип «ужасного турка» очень надолго закрепится в создании англичан. Он имеет некоторое отношение к нашей истории, поскольку реальные турки были вот уже на протяжении четырехсот столетий хозяевами Палестины. Альянс, заключенный в XVI в., в дни османской славы и могущества, когда Англия еще только начинала свою заморскую карьеру и бросала вызов владычеству Испании, утратил свою ценность в XIX столетии, когда Турция и Испания деградировали до второразрядных стран. Но в силу привычки Британия цеплялась за него на протяжении всей долгой агонии Турции, поддерживая немощного монарха, невзирая на все доводы об изменившихся обстоятельствах и исторической логике. Политика, представлявшаяся разумной во времена Харборна и Бартона, начисто лишилась смысла, когда Турция стала, по выражению царя Николая II, «больным человеком Европы», но чем менее реальной становилась эта политика, тем отчаяннее цеплялось за нее министерство иностранных дел, пока турки сами не разрушили альянс в 1914 г. Тогда, наконец, Британия почти против свой воли начала способствовать падению империи, которую так долго подпирала, и в конечном итоге заменила турецкое владычество своим собственным в критически важном регионе от Сирии до Суэца, который включал в себя и давно пришедший в упадок вилайет Палестины.