Ежов. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Павлюков cтр.№ 49

Страница

Получив показания на М. Н. Яковлева еще от нескольких «членов организации», чекисты взяли в работу его самого, и на допросе 27 мая 1936 года им были сделаны «признания», существенно повлиявшие на ход всего дальнейшего расследования. Яковлев сообщил, что в июне 1934 г. он встречался с приезжавшим в Ленинград Л. Б. Каменевым и получил от него директивы относительно дальнейшей контрреволюционной работы.

По словам Яковлева, Каменев будто бы сообщил ему, что подготовка убийства Кирова параллельно ведется также группой Румянцева-Котолынова (которая его якобы в конце концов и совершила) и группой, возглавляемой бывшим секретарем Зиновьева Н. М. Моториным. Сам Яковлев, в свою очередь, будто бы сообщил Каменеву об объединении своей группы с троцкистской группой, руководимой заместителем председателя ленинградского отделения Коммунистической академии Г. С. Зайделем, «на основе признания террора как единственного метода борьбы против руководства партии». «Каменев сказал, что объединение зиновьевской организации, возглавляемой мною, с троцкистской группой Зайделя полностью соответствует установкам московского центра зиновьевской организации. Тогда же Каменев сообщил мне, что в Москве на этой же основе террористической борьбы против партийного руководства зиновьевский центр давно уже объединился с троцкистской организацией Смирнова-Мрачковского. Каменев сказал, что в объединенный центр зиновьевско-троцкистской организации входят Зиновьев, он, Каменев, Бакаев, Смирнов, Тер-Ваганян и Мрачковский» .

Допрошенный на следующий день после Яковлева бывший директор Института антропологии и этнографии Н. М. Моторин подтвердил, что по поручению И. П. Бакаева его группа вела в 1934 году подготовку убийства Кирова (наряду с группами Румянцева-Котолынова и Яковлева) и что, со слов Бакаева, ему известно об объединении в Москве троцкистов и зиновьевцев в один блок для совместной борьбы методами террора с руководством ВКП(б).

Направляя 1 июня 1936 г. Сталину и Ежову протоколы допросов ленинградских научных работников, Ягода в сопроводительной записке указывал:

Хотя Ягода и переслал ленинградские протоколы Сталину и Ежову, сам он, судя по всему, в них не поверил и дальнейшее расследование пытался вести таким образом, будто бы этих протоколов и не существовало. Но этого ему сделать не позволили.

1—4 июня 1936 года проходил очередной пленум ЦК ВКП(б). Обсуждался проект новой конституции, а также вопросы уборки урожая и заготовки сельхозпродукции. Вечером 3 июня на закрытом заседании пленума его участники заслушали сообщение Ягоды о проводимом органами НКВД расследовании. Стенограмма заседания не велась, и судить о том, что происходило за закрытыми дверями, можно лишь по чрезвычайно скупым и отрывочным воспоминаниям некоторых участников. Из этих воспоминаний следует, что, докладывая об имеющихся на тот момент результатах следствия, Ягода будто бы сделал вывод, что непосредственной связи с Троцким представители троцкистского подполья в СССР не имели, то есть действовали автономно. Кроме того, в своем выступлении Ягода не упомянул о ленинградских протоколах, и это пришлось сделать Сталину, который, выступив вслед за ним, зачитал наиболее важные места из показаний ленинградских ученых. Сталин, в противоположность мнению Ягоды, высказался в том духе, что за действиями троцкистов внутри страны явно чувствуется рука Троцкого и что необходимо поймать его за эту самую руку .

Противостояние между Сталиным и Ягодой, если все происходило именно так, как описано выше, можно рассматривать как водораздел между прежним подходом к расследованию деятельности «троцкистского подполья в СССР» и новым, наметившимся после появления ленинградских протоколов. В отличие от Ягоды, рассматривавшего следственные материалы прежде всего с точки зрения их достоверности, Сталин подходил к делу с политическими мерками, а здесь все выглядело совершенно иначе. Впервые за прошедшие после убийства Кирова полтора года появилась реальная возможность возложить не морально-политическую, а прямую ответственность за это преступление на лидеров бывшей зиновьевской оппозиции. Кроме того, весьма перспективной в этих условиях становилась идея троцкистско-зиновьевского блока, рассматривавшаяся до сих пор в качестве вспомогательного варианта. Изобразив убийство Кирова как совместную акцию зиновьевцев и сблокировавшихся с ними троцкистов, можно было через троцкистов пристегнуть к этому громкому преступлению и самого Троцкого. Ну а для большего политического эффекта дело о преступлениях банды троцкистско-зиновьевских убийц имело смысл рассмотреть в открытом судебном заседании с привлечением советской и международной общественности, широким освещением в печати и т. д.

В отличие от Сталина, руководство НКВД к идее открытого процесса относилось примерно так, как плохо успевающий ученик относится к предстоящим экзаменам. Одно дело — провести обвиняемых через собственное Особое совещание при НКВД или через закрытое заседание Военной коллегии Верховного Суда, и совсем другое — доказывать их виновность на глазах у всего мира, когда каждая неточность, нестыковка или подтасовка сразу же обратят на себя внимание и будут использованы для компрометации всей проделанной работы.

Впрямую повлиять на позицию Сталина в отношении открытого судебного процесса чекисты, конечно, не могли, но, пока вождь окончательно не определился в своем намерении, надежда, что как-то исподволь его удастся все-таки переубедить, еще оставалась.

После июньского пленума разработка версии троцкистско-зиновьевского террористического блока активизировалась. 5 июня 1936 года начальник ленинградского УНКВД Л. М. Заковский и руководитель Секретно-политического отдела того же УНКВД Г. А. Лупекин допросили доставленного в Ленинград Н. А. Карева (по версии следствия — предшественника М. Н. Яковлева на посту руководителя ленинградской террористической организации). В ходе допроса Карев показал, что в августе 1932 г., находясь в Москве, он побывал на даче Каменева и Зиновьева в Ильинском и встречался там с Зиновьевым и другими видными деятелями бывшей зиновьевской оппозиции.

«Зиновьев сообщил, что, на основе признания террора основным средством борьбы с существующим партийным руководством, центром установлен контакт с руководителями троцкистской организации в Союзе Иваном Никитичем Смирновым и Мрачковским и что есть решение объединенного троцкистско-зиновьевского центра об организации террористических актов над Сталиным в Москве и Кировым в Ленинграде… Мне Зиновьев предложил… подбирать из руководимой мною в Академии наук в Ленинграде организации людей, способных осуществить террористический акт над Кировым» .

Страница