Елизавета Петровна - читать онлайн книгу. Автор: Константин Писаренко cтр.№ 83

Примечательно и то, как быстро проэкзаменовали труппу Волкова: 6 февраля они показали первый спектакль, спустя три дня — второй. Увы, дочь Петра пережила очередное разочарование. Дилетанты играли хуже кадетов. Более или менее отвечали столичным вкусам трое — Федор Волков, Иван Дмитриевский и Алексей Попов, прочие же никуда не годились. Вольно или невольно ярославцы отбили у царицы охоту искать таланты на периферии. Впрочем, нет худа без добра. Елизавета Петровна поняла, что в готовом виде компактный и профессиональный актерский коллектив она не отыщет и придется создавать его с нуля. Этим она и занялась на исходе зимы 1752 года при активной помощи братьев Сумароковых.

Среди придворных певчих императрица отобрала семерых самых, на ее взгляд, способных и 25 февраля отправила их в кадетский корпус. Под опекой Б. Г. Юсупова им предстояло выучиться французскому и немецкому языкам, танцам и иным изящным искусствам, но не «экзерцициям воинским». Таким образом, внутри военно-учебного заведения возникло нечто вроде театрального училища. 8 сентября к певчим присоединились два ярославца — Дмитриевский и Попов. А вот Федора Волкова в «училище» не послали, хотя ярославскую труппу царица расформировала 18 июля, предложив всем, за исключением трех избранников, возвратиться домой. Вожак ярославцев, не блиставший солидными знаниями, на учебу не был отправлен, следовательно, он попал в немилость, о причине которой можно лишь гадать. Прожив в Санкт-Петербурге до конца 1752 года, Волков переехал в Москву, где вместе с братом Григорием подрядился работать в одной из частных трупп.

Впрочем, ему опять повезло. 17 июня 1753 года кадетские офицеры Петр Мелиссино, Дитрих Остервальд и Петр Свистунов, три года назад игравшие в кадетской группе Александра Сумарокова, приступили к преподаванию семи певчим и двум ярославцам театрального мастерства на примере трагедии «Синав и Трувор». К зиме выяснилось, что из девяти человек талантом обладают четверо — певчие Евстафий Сичкарев, Петр Сухомлинов и оба ярославца. Тратить месяцы на естественный отбор среди новых кандидатов из певчих императрица не планировала, потому и вспомнила о братьях Волковых, благо двор в декабре 1753 года находился в Москве.

Девятого февраля 1754 года им выдали подорожные. 26 февраля до Северной столицы добрался Григорий, 21 марта — Федор. Кроме них прислали певчего Прокофия Полтавцева. Но и с ним тоже ошиблись. В итоге в январе 1755 года театральное отделение Сухопутного кадетского корпуса окончили шесть первых профессиональных русских актеров. Они-то и составили личную труппу императрицы Елизаветы Петровны, дебютировав на сцене Зеленого театра 9 февраля 1755 года в сумароковской пьесе «Хорев». И они же через полтора года стали ядром первого публичного русского театра, учрежденного императрицей указом от 30 августа 1756 года, возглавляемого А. П. Сумароковым, сыгравшего первое представление в деревянном Зимнем дворце 1 февраля 1757 года .

Такая вот ирония судьбы: слава русского театра прогремела на весь мир, но никто не помнит, что помогли ему родиться П. С. Сумароков и Б. Г. Юсупов. Все лавры достались Сумарокову-младшему и Федору Волкову. Мотивы участия самой императрицы в процессе создания театра тоже никому не интересны. Зато другая театральная история, связанная с ней, за два века превратилась в форменный анекдот. С легкой руки Екатерины II Никита Афанасьевич Бекетов, исполнитель роли Трувора в Сумарокове кой пьесе, давно считается серьезным соперником Ивана Шувалова в состязании на право стать царским фаворитом. Трудно не поверить августейшей мемуаристке, если не знать всех обстоятельств возвышения скромного пажа.

Кого только не записали современники и потомки в фавориты Елизаветы Петровны: от Лестока и Абрама Ганнибала до Арсения Могилянского, епископа Переславль-Залесского и Дмитровского и по совместительству архимандрита Троице-Сергиевой лавры. Источник информации о последнем — Авдотья Яковлевна Лебратовская, жена директора пятого китайского каравана, вхожая ко двору. Но разве можно поверить в то, что в сентябре 1744 года в Киеве набожная Елизавета Петровна «изволила… амурно любитца» с преосвященным архиереем?

«Случай» Бекетова — еще один миф, появившийся со зла или по недоразумению. Кадет играл в спектаклях Сумарокова и в парадной анфиладе, и в Зеленой комнате Зимнего дворца с февраля 1750 года по весну 1751-го — правда, не слишком талантливо, поскольку в 1753 году его не привлекли к обучению первой группы профессиональных русских актеров. Наверняка императрица симпатизировала Бекетову, раз 17 марта 1751 года пожаловала его в генеральс-адъютанты Разумовского в ранге премьер-майора. Впрочем, само производство в адъютанты главного фаворита подтверждает отсутствие амурной подоплеки. И покинул престижное место Никита Афанасьевич не из-за интриг Мавры Шуваловой и не по подозрению в содомном грехе, а «по ево прошению». Дата перевода полковника Бекетова в армию, 23 июня 1757 года, говорит сама за себя. Армия С. Ф. Апраксина уже форсировала Неман и приближалась к Гросс-Егерсдорфу. Тогда многие, даже сугубо штатские, рвались волонтерами на войну с пруссаками .

Что касается тайного брака Елизаветы Петровны с Алексеем Разумовским, то, скорее всего, это миф. Официальный брак, тайный или открытый, требовал регистрации, во-первых, в епархиальной книге венечных пошлин (за венечную память), во-вторых, в метрической книге той церкви, священник которой совершал обряд (не строго обязательно). Допустим, дочь Петра Великого и сын казака Разумовский обвенчались в церкви села Перова. Как отнеслись бы к мезальянсу те, кто служил царице опорой, — соратники, знать, дворянство? Неужели молча проглотили бы вызывающий демарш? Стоило слуху о законном браке распространиться в высшем обществе, как репутация дочери Петра погибла бы. В свое время Н. И. Панин сказал, что не станет подчиняться «госпоже Орловой». Почему же мы сейчас уверены в том, что Трубецкие, Голицыны и иже с ними с радостью покорились «госпоже Разумовской»?

Может, потому и покорились, что ведали истину: никто царицу с фаворитом не венчал! Следовательно, брака не было? Не совсем так. Вспомним, как в 1741–1744 годах Елизавета Петровна завоевывала авторитет среди духовенства, скольким пожертвовала ради того, чтобы позднее кое в чем идти наперекор священникам. И те прощали ей все ослушания. Но простили бы они ту, которая днем педантична в соблюдении всех православных обрядов, а ночью блудит с любовником-мужиком? Вот она, коварная ловушка, в какую угодила Елизавета Петровна: выходить замуж за Разумовского нельзя — потеряешь доверие высшего света; сожительствовать вне брака тоже нельзя — потеряешь доверие высшего духовенства. А прогнать Разумовского для нее, видно, хуже смерти. Как же вывернуться из западни?

Оказывается, есть выход — брачное клятвенное обещание, освященное благословением духовника, на манер тех присяжных обещаний, что давал каждый подданный императрицы после очередного повышения в чине. Лист бумаги с признанием императрицы женой А. Г. Разумовского, подписанный ею в присутствии Ф. Я. Дубянского и им засвидетельствованный, но не обладавший никакой юридической силой, вполне устроил бы и Елизавету Петровну, и дворянство, и духовенство.

В 1863 году некто анонимно опубликовал сообщение об услышанном им двадцатью годами ранее откровении С. С. Уварова, зятя племянника Разумовского: будто бы в 1763 году Алексей Григорьевич в присутствии М. И. Воронцова, приехавшего по просьбе Екатерины II ознакомиться с венечной памятью, узаконившей отношения казака с императрицей, сжег в камине какую-то бумагу, так и не предъявив ее гостю. Почему же Алексей Григорьевич уничтожил драгоценный документ? Не потому ли, что хранил не обычное свидетельство о браке, а уникальное, которое никак не могло помочь новой государыне выйти замуж за Григория Орлова, зато шуму произвело бы в обществе немало, причем с непредсказуемыми последствиями. И что скорее смутило бы умы — заурядная венечная память или никем доселе не виданный царский присяжный лист?