Елизавета Петровна - читать онлайн книгу. Автор: Константин Писаренко cтр.№ 85

В Санкт-Петербург сенсационная новость пришла недели через три, взбудоражив и воодушевив столичную общественность. С огромным энтузиазмом на нее откликнулись сенаторы, и в Иностранной коллегии тоже обрадовались. Похоже, только Елизавету Петровну депеша Бестужева не на шутку встревожила. Царица, в отличие от общественности, сразу поняла, чем чревата для империи инициатива Хорвата. Кстати, канцлер разглядел только одну опасность — охлаждение австро-русских отношений, вторую же — угрозу военного конфликта с Турцией — никто, кроме государыни, не увидел. Поэтому ее ближайшее окружение было недовольно высочайшей волей, выраженной 13 июня 1751 года: переселение не запрещать, удовлетворив чаяния граничар по минимуму, и настоятельно рекомендовать им обосноваться не на Украине, а «в других некоторых местах нашей империи, которые для житья человеческаго не меньше выгодны», — в Поволжье или Оренбургской губернии. Сановники-панслависты добились сочинения и поднесения императрице альтернативного проекта рескрипта Бестужеву-старшему, «в котором наставления пространнее и кондиции для помянутых сербов решительнее написаны».

Однако монархиня не передумала. 9 июля в присутствии Алексея Бестужева и Михаила Воронцова она внимательно прочитала оба варианта, первоначальный текст одобрила, откорректированный отклонила, пояснив: «…о кондициях пространно написано». По обыкновению завизировала документ не сразу, а спустя два дня. Коллежское руководство контрассигновало рескрипт 13 июля, после чего курьер помчался с ним в Австрию. Правота царицы по первому пункту очевидна: никому не понравится существенное ослабление пограничных застав путем массового вывоза лучших воинов в соседнюю державу — неважно, враждебную или союзную, а потому подстегивать эмиграционный процесс обещаниями дополнительных льгот и привилегий крайне опрометчиво.

Не случайно в указе появился пассаж о «других некоторых местах» для расселения иммигрантов помимо Украины. Граничары привыкли в Австрии стеречь рубежи от османов и татар и в России, конечно, предпочтут защищать границу от них же. Между тем размещать сербов придется не в Батурине, где издавна обосновались украинцы, а в двух отвоеванных при Анне Иоанновне демилитаризованных зонах — на правом берегу Днепра южнее Киева или на левом берегу севернее Азова, в практически открытой степи. Новопоселенцам придется обживаться под постоянным риском татарского нападения, и они поневоле потребуют от властей поставить заслон на направлении возможной атаки. А строительство крепости возмутит Стамбул, и турки не успокоятся, пока форпост не будет срыт. Отказ может спровоцировать войну… к великой радости Фридриха II.

Во избежание сих мрачных перспектив императрица и предложила внушать сербам, что служить за Волгой или на Яике ничем не хуже, чем на Украине. Но они, увы, не поверили. Первая партия грани-чар — 218 человек во главе с самим Иваном Хорватом — добралась до Киева 10 октября 1751 года. Учитывая, что офицеры выезжали из Австрии с семьями, говорить о скором появлении в русской армии нового гусарского полка не приходилось. Отток православных военных специалистов из владений Марии Терезии на восток пробуксовывал с первых дней кампании, а по прошествии полутора лет и вовсе застопорился из-за сопротивления официальной Вены. К тому же Хорват преувеличивал степень сербского недовольства политикой Габсбургов.

Граничары не особо стремились покидать насиженные места. При всех издержках нескончаемых споров и конфликтов с венграми и католической церковью они научились преодолевать трудности и отстаивать свободы, пожалованные им в августе 1690 года императором Леопольдом I. Да и правящая династия не слишком притесняла «бедную» нацию. С ней имелись противоречия по религиозным вопросам (обязанность отмечать католические праздники, ограничения при строительстве и ремонте храмов, латинизация школ, сокращение полномочий митрополита). Зато в административных, экономических и военных вопросах стороны ладили.

Впрочем, 20 июня 1745 года Мария Терезия обнародовала акт о расформировании двух из четырех сербских погранзон — Поморишской и Потисской. В связи с перенесением в 1718 году реальной границы вглубь Валахии предполагалось перевести заставы к ней поближе, в провинцию Банат, а военные поселения у Тисы и Мориша (венг. Марош, рум. Муреш) отдать под юрисдикцию Венгерского королевства. Граничары могли либо переехать с сохранением всех прежних привилегий, либо остаться в родных местах в качестве обычных подданных. На размышление и урегулирование имущественных дел давалось три года.

Комиссия, отвечавшая за организацию перевода, работала неспешно, в случае нужды прибегая к плебисцитам, на которых выясняла, сколько военных хочет продолжить службу и сколько намерено демобилизоваться. Раскассирование застав на Тисе началось в 1745 году, на Морише — в 1746-м. Новое штатное расписание сербского войска предусматривало всего три пехотных и два гусарских полка. Среди претендентов на командование одним из них значился подполковник Иван Хорватиз моришского «шанца» Печке, пользовавшийся высоким авторитетом у земляков. Узнав, что полки не получит, он попытался добиться своего иным способом: летом 1750 года спровоцировал народные волнения с требованиями остановить ликвидацию сербских поселений. Движение поддержал другой популярный подполковник, Иван Шевич из городка Чанад. Во время этого «мятежа» и родилась идея исхода всем миром в Россию. Шевич искренне проникся ею, Хорват же до весны 1751-го использовал как средство давления на венский двор, однако вновь просчитался.

Мария Терезия, посредством плебисцита убедившись, что большинство «бунтовщиков» не намерены покидать службу, ограничилась пожалованием Хорвату звания полковника без назначения командиром полка. Не удовлетворенный этим офицер решил искать вожделенной должности в России и постарался избавиться от конкурента. В итоге весной 1751 года Шевич угодил под суд, а Хорват первым явился в российское посольство. Тогда же австрийский гофкригсрат приступил к рассмотрению прошений друзей и родственников лидера «русской» партии об отпуске на службу в соседнюю державу. Мария Терезия позволила им всем уехать, с мая по август утвердив несколько десятков паспортов на выезд. Сам предводитель обрел «свободу» 24 июня 1751 года.

Пока Шевич отбивался от суда, команда Хорвата отправилась в Киев. Лишь 2 октября австрийцы оправдали подполковника и согласились отпустить с семьей в Россию. Впрочем, в путь он тронулся летом 1752 года, потратив несколько месяцев на тайную вербовку в русскую службу собственных приятелей и родственников. Стоило австрийцам обнаружить, что таковых подозрительно много, как выдачу загранпаспортов тут же прекратили, пропаганду о преимуществах жизни в России запретили, а заявки на выезд стали изучать крайне придирчиво. Одновременно с Шевичем в Российскую империю поспешил еще один сербский подполковник, Райко Прерадович, после пяти месяцев тюрьмы с трудом вырвавший у властей разрешение на эмиграцию. После переезда этих двух групп закрылся легальный канал пополнения русского граничарского полка до обещанной тысячи штыков. Оставалось прибегнуть к нелегальной вербовке и тем самым внести раздор в дотоле крепкий русско-австрийский союз. Не о том ли мечтал Фридрих II с 1746 года?

Разумеется, Хорват подобные тонкости не учитывал. В Австрию помчались его агенты Николай Чорба, Федор Чорба и Филипп Миркович — соблазнять службой в России тех соплеменников, что обустраивались на новых местах — в придунайском Банате и славонском Среме. Авантюра обернулась конфузом. Троицу поймали, разоблачили и осудили. 11 мая 1752 года королева, раздраженная недружественной акцией союзного двора, подписала «Ponal-Patent», обрекавший на казнь каждого, кто осмеливался переманивать граничаров под протекцию иных государей. Трех арестантов на первый раз простили и выдворили из страны. В середине июня они несолоно хлебавши вернулись к Хорвату.