Людовик IX Святой - читать онлайн книгу. Автор: Жак Ле Гофф cтр.№ 51

Но упадок духа крестовых походов, думается, вызван более глубокими причинами. Поле битвы христиан все больше сводится к Европе: к тем географическим рубежам, которым угрожали пруссы, татары и куманы и узловые пункты которых были обозначены на Иберийском полуострове во время Реконкисты; поле сражения раскинулось и внутри этих рубежей, где еще не удалось покончить с ересью. Но, быть может, еще большую роль в коренной модификации главной идеи крестовых походов сыграла революция сознания, уже около столетия вызревавшая в душах и сердцах христиан Западной Европы. Обращение не совершалось внезапно; оно являло собой глубинный и длительный процесс кристаллизации, в котором участвовали воспитание и склонность. «Обращенный» христианин мог открыть в себе такой Иерусалим, что по сравнению с ним отвоевание земного Иерусалима утрачивало свою злободневность; желание преследовать, порабощать и уничтожать неверных все больше уступало место задаче их обращения. Дух крестового похода пронизывался духом миссионерства ^[229]. Францисканцы да и сам святой Франциск открыто проводили это новое требование в Святой земле, в земле неверных. Людовик IX, окруженный нищенствующими братьями, должно быть, внимал этим новым влияниям, пусть даже и не отказываясь от военных походов. На Лионском соборе 1245 года Иннокентий IV, превративший свою борьбу с императором Фридрихом II в подлинно крестовый поход, настойчиво повторял, как важно нести неверным слово Божие. Главное же, мужчины и женщины Западной Европы в середине XIII века все больше привязываются к материальным и духовным благам, которых на Западе появлялось все больше, чему способствовали экономическое процветание, подъем в сфере культуры и искусства, все большая стабильность лучше управляемых сеньорий и зарождающихся государств. Христианскому миру Европы прежде всего требовалось сохранить чувства христиан. Отныне главная функция христианского короля заключалась в том, чтобы надлежащим образом править своим королевством, холить свое физическое, а заодно и политическое тело и оставаться со своими подданными. Такая перемена произошла с Бланкой Кастильской и почти со всеми приближенными короля, как с духовенством, так и с мирянами — но не с ним.

Итак, Бланка Кастильская, эта истая христианка, воплощение новой христианской политики, не одобрила обет крестового похода. Вот что свидетельствует Жуанвиль:

Несомненно, она отнеслась к этому известию как мать, горячо любящая своего сына, которой мучительно представить себе долгую разлуку с ним и страшные опасности, ожидающие его за морем. Как пишет Мэтью Пэрис, Бланка Кастильская и даже епископ Парижа Гийом Овернский, принявший у короля обет крестового похода, тотчас же по выздоровлении короля предприняли последнюю попытку заставить его отказаться от своего намерения. Они внушали ему, что его обет не имеет силы, ибо он принес его, будучи больным и не совсем в себе. Тогда Людовик с той, похоже, свойственной ему смесью резкости, лицедейства и юмора сорвал нашитый на его одежду крест и вновь потребовал его у епископа Парижа, «чтобы больше не говорили, что он взял его, не ведая, что творит», ибо на сей раз он был здоров душой и телом.

Для Людовика, доводящего до крайности воспитанную в нем веру, крестовый поход венчал собою действия христианского государя. Оставит ли он своим предкам и кому-либо из современников славу похода и сражения за Святую землю? Для него традиция крестового похода все еще жива. Земной Иерусалим все так же желанен. Христианский мир — это не только Западная Европа, но и места, где жил и принял смерть Христос. Людовик из тех христиан, для которых Страсти Иисуса — непреходящее событие, и оно должно не только обрести священное прошлое, но и стать действенным в настоящем. Он хотел вписать свое имя крестоносца в Книгу Судеб вслед за предшественниками — представителями своего рода и королевства. Религиозное настоящее и династическое прошлое — все было за то, чтобы он взял крест ^[230].

Принося обет крестового похода, Людовик IX действовал в духе традиции. Его прадед Людовик VII совершил паломничество в Иерусалим (1147–1149), разновидность покаянного крестового похода, ибо король думал искать в Святой земле полного отпущения двух тяжких грехов: речь шла о сожжении королевскими войсками в 1142 году во время одного из походов против графа Шампанского церкви Витри, где погибло около 1300 человек, и о запрещении возвести на архиепископский престол Буржа постоянно избираемого Пьера де Лашатра, из-за чего Иннокентий II принял решение наложить на королевство интердикт. После этого святой Бернар и новый Папа Римский Евгений III, цистерцианец, тесно связанный с аббатом Клерво, оказали давление на французского короля. Рядом с Людовиком IX не было святого Бернара, и никто не понуждал его идти в крестовый поход. В 1188 году Филипп Август, такой своенравный и все же любимый и обожаемый дед, тоже взял крест, потому что в 1187 году Саладин вновь овладел Иерусалимом. В апреле 1191 года Филипп Август высадился в Акре, но в начале августа того же года почему-то вернулся в Европу, оставив о себе память как король, дезертировавший из крестового похода, как «король-неудачник». Хотел ли Людовик IX смыть позор своего деда? Его отец Людовик VIII выступил в «своего рода крестовый поход» против альбигойцев, а Бланка Кастильская, должно быть, рассказывала сыну о Реконкисте — «испанских крестовых походах». А разве Карл Великий, которого Капетинги считали своим великим предком, не был связан в преданиях с паломничеством в Святую землю? ^[231] В 1239 году взяли крест несколько баронов из окружения короля, среди которых были Тибо IV Шампанский и брат английского короля Ричард Корнуэльский ^[232]. Но Людовик IX, вне всякого сомнения, по-особому, по-своему ощущал крестовый поход; возможно, поход был если не его великим замыслом, то, по крайней мере, его основной составляющей ^[233].