Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 76

Он получил поддержку в Швеции (прежде всего благодаря настойчивости его мачехи «королевы Астрид») и с большим войском вступил в Норвегию, где на его сторону перешло все население страны. Свейн бежал в Данию к своему брату Хардакнуту и здесь вскоре умер. Осенью того же года, «В ноябрьские Иды» (то есть 1 3 ноября 1035 года), в Англии скончался и король Кнут Великий. Следующей весной Хардакнут во главе большого войска подошел к норвежским границам, навстречу ему выступило войско Магнуса. Однако до битвы дело не дошло. Конунги встретились и по совету своих умудренных опытом наставников помирились друг с другом. Более того, было решено, что они принесут клятву побратимов и будут соблюдать мир, пока живы; если же один из них умрет, не оставив сыновей, то все его земли достанутся другому. Эта клятва была соблюдена в точности, и после смерти Хардакнута в 1042 году Магнус - правда, не без борьбы - стал правителем Дании. Впрочем, чрезмерное усиление Магнуса, кажется, не входило в планы Ярослава, и его отношения с норвежским и датским конунгом заметно охладели.

Но само утверждение Магнуса на норвежском троне, несомненно, стало большим успехом Ярослава. Он сумел навязать свою волю недавним противникам, а значит, заявил о себе как о политике европейского масштаба. К тому же он сдержал слово, данное Олаву, проявил твердость и последовательность в отстаивании интересов его сына, а это должно было упрочить его авторитет во всем скандинавском мире. Разумеется, русский князь постарался не упустить и те реальные выгоды, которые сулили Руси (и прежде всего Новгороду) распри и дрязги, потрясавшие его северных соседей. С одной стороны, он по-прежнему принимал на службу изгнанников из Скандинавии и использовал их по прямому назначению - в качестве военной силы. С другой, Ярослав не преминул воспользоваться общим ослаблением Швеции, Норвегии, а позднее и Дании для укрепления собственного влияния в тех регионах Восточной Европы, которые прежде входили в орбиту их влияния. Наверное, не будет преувеличением, если мы свяжем со скандинавской политикой князя Ярослава его известный поход в Восточную Прибалтику, о котором летописи сообщают под 1030 годом: «В то же лето пошел Ярослав на чудь, и победил их, и поставил град Юрьев»14.

«Чудь» - в данном случае, зеты, предки нынешних эстонцев. (Слово «Чудь» имело в древнерусском языке два значения, обозначая в широком смысле все «чужие» угро-финские племена Восточной Европы, а в узком - население Восточной Прибалтики.) Новгородские князья собирали с них дань еще во времена новгородского княжения Владимира Святославича, то есть в 70-е годы Х века. Но происходило это, по-видимому, от случая к случаю, причем новгородским князьям постоянно приходилось соперничать в этом регионе со скандинавами, прежде всего со шведами. Во втором десятилетии XI века, при Олаве Шётконунге, влияние шведов в Восточной Прибалтике ослабло. Об этом говорили сами шведы, упрекавшие конунга на тинге 1018 года в том, что тот не в состоянии удержать под своей властью «где земли в Восточных Странах (конкретно речь шла о «Эйстланде» - земле зетов, «Курланде» - земле куршей и некоторых других областях. - А. К), которыми раньше владели [его] предки и родичи»15. Олав, правда, вел войны в Восточной Прибалтике - и даже успешно, если верить сагам. Но вот после его смерти шведские владения в Прибалтике, по-видимому, сильно сократились. Пока на Руси продолжались междоусобицы, князь Ярослав не мог воспользоваться этим. Но известно, что политика (и особенно геополитика) не терпит пустоты, и политический вакуум с неизбежностью заполняется. Ярослав хорошо помнил о тех временах, когда дань с земли зетов поступала в Новгород, и, как только позволили обстоятельства, двинул свою дружину в Чудскую землю.

На сей раз Ярослав не ограничился установлением даннических отношений. К западу от Чудского озера, на реке Амовже (по-эстонски - Эмайыги), на месте разрушенного русскими же войсками чудского поселения, он поставил город, который укрепи земляным валом и деревянным остро-гом16 и назвал «В свое имя» - Юрьев. (Юрий, или, точнее, Гюргий - русское произношение имени Георгий; соответственно, и город в большинстве списков летописи называется не Юрьев, а Гюргев.) «И велел во оной от всея земли дань приносить», - свидетельствует В. Н. Татищев17. Этому городу предстояло надолго стать опорным пунктом русского влияния во всей Чудской земле. Как известно, в XIII веке Юрьев был завоеван рыцарями ливонского ордена и с того времени получил название Дерпт. Ныне это город Тарту в Эстонии.

Выступая в поход на чудь, князь Ярослав не мог не пройти через территорию Псковского княжества, которым, напомню, правил его брат Судислав. Летопись никак не отмечает это обстоятельство и не упоминает имени Судислава, что, очевидно, лишний раз свидетельствует о незначительной роли, которую играл этот князь в происходивших событиях. По-видимому, Ярослав мог попросту не принимать его в расчет.

В качестве новгородского князя Ярослав активно действовал и на других традиционных для Новгорода направлениях: в Карелии, Заонежье, Подвинье. Здесь его политика отличалась заметным своеобразием. Так, Ярослав посчитал выгодным для себя сохранение особого полусамостоятельного Ладожского «ярлства» на севере Новгородской земли. По-видимому, до 1050 года - года смерти супруги Ярослава Ирины-Ингигерд - оно управлялось скандинавскими правителями, признававшими верховную власть «конунга Ярицлейва». Ярл Рёгнваль Ульвссон, поставленный правителем Ладоги по настоянию самой Ингигерд, умер около 1030 года, оставив двоих сыновей - Ульва и Эйлива. Последний получил от Ярослава владения своего отца. «У него тоже было много норманнов, и он давал им жалованье по договору. Э звание ярла давалось для того, чтобы ярл защищал государство конунга о язычников», - свидетельствует сага18.

Надо полагать, Ярослава вполне устаивало подобное положение вещей. Ладожское «ярлство» представляло собой своего рода буферную зону между собственно Русью и скандинавскими земями. Правители Ладоги со своими вооруженными отрядами участвовали в войнах Ярослава и, кроме того, действовали в пользу новгородского князя в прилегающих областях севера Восточной Европы. Судя по показаниям скандинавских саг, какие-то правители-скандинавы сидели и в более мелких городках Ладожской земли - например, в некоем Ааборге, местонахождение которого остается неясным (полагают, что это один из населенных пунктов в нижнем течении реки Олонки, на восточном берегу Ладожского озера); они, в свою очередь, признавали власть правителя Альдейгьюборга, то есть Ладоги19.

Со второй половины XI века сведения о Ладоге исчезают из скандинавских саг и, наоборот, вновь появляются в русских летописях20. Смерть Ирины освободила Ярослава от каких-либо обязательств в отношении этого города, к тому же он перестал нуждаться в услугах наемников-скандинавов. С этого времени Ладога управлялась посадниками киевского (позднее новгородского) князя.

Летописи отмечают и другие походы новгородских дружин на север и северо-восток от Новгорода; вероятно, в них также принимали участие наемники-норманны. Далеко не все из этих походов заканчивались успешно. Так, полагают,

что как раз о подобном походе, возглавляемом неким Улебом, сообщают новгородско-софийские летописи под 1032 годом: «…Тогда же Улеп изыде из Новагорода на Железные Врата, и опять (обратно. - А. К) мало их прииде»21. Во вся ком случае, такой вывод можно сделать, если помещать эти Железные Врата - вслед за большинством исследователей - на севере Восточной Европы: в устье Северной Двины22 или еще дальше, в Предуралье23. (Определенно писал об этом В. Н. Татищев, по сведениям которого поход был направлен в земли югры, или югдор, - предков нынешних хантов и манси: «Новогородцы со Улебом ходили на железныя врата, но бысть нещастие, побеждены были новогородцы от югдор»24.)