От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье. IX– XII вв. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Котышев cтр.№ 11

Сам В.К. Козюба склонен датировать конструкцию достаточно поздним временем — концом X в., указывая на то, что аналогичные конструкции встречаются у лужичан в VIII в. и на территории Польши столетием позже.

Подобный подход попытался оспорить А.В. Комар, предложив иной вариант реконструкции, связанный с тем, что большие промежутки между вертикальными кольями свидетельствуют о наличии в основе конструкции плетеных клетей, укрепленных глиной ^[129]. На основании этого историк полагает, что укрепления были возведены населением волынцевского периода и были разрушены до середины IX в.

Однако изучение рва в 2007–2011 гг. склонило исследователя принять точку зрения В.К. Козюбы, что и нашло отражение в новейшей коллективной монографии. На основании материалов новейших исследований А.В. Комар выделяет три этапа функционирования рва: он возникает в конце IX — начале X в., к середине X в. укрепление оказывается заброшенным, потом следует восстановление укреплений, связываемое с деятельностью княгини Ольги, и третий этап связан с заключительной реконструкцией, проведенной, предположительно, после печенежской осады 968 г. ^[130] Ров вместе с остальными укреплениями прекратил свое существование с момента строительства Десятинной церкви, когда он был засыпан и снивелирозан.

Таким образом, изучение рва городища на сегодняшний день полностью опровергает утверждения о его существовании ранее IX в.

Конструктивные особенности вала с использованием деревянных клетей, прослеженные раскопками, имеют определенные аналогии с укреплениями городища Коровель близ села Шестовицы ^[131]. Это говорит, на мой взгляд, об отражении общих социальных и культурных процессов, происходивших в Среднем Поднепровье в IX–X вв.

Отсутствие в IX–X вв. застройки на Старокиевской горе, по меткому выражению А.В. Комара, «ставит в равное положение Старокиевское городище и Замковую гору» ^[132]. Таким образом, на этих высотах со второй половины IX в. существуют укрепленные поселения, но без массовой жилой застройки. В то же самое время уже с конца IX в. на Подоле, близ днепровской гавани возникает поселение с регулярной поусадебной планировкой. Нижняя хронологическая граница подольского поселения на сегодняшний день маркируется срубов на Житием рынке, дендродата которого — 887 г. ^[133] Таким образом, археологические разыскания подтвердили предположения, выдвинутые в свое время еще В.А. Богусевичем, считавшим Подол ядром древнейшего Киева, а укрепленные поселения на Старокиевской горе — вторичными по отношению к нему. А.В. Комар убедительно полагает, что возникновение поселения на Подоле может быть отождествлено с деятельностью князя Олега, отраженной в летописи ^[134].

И только с этого времени (то есть с рубежа IX–X вв.) можно говорить о том, что киевское поселение приобретает определенный статус. До этой поры рассуждать о древнейшем Киеве как центре Полянского объединения нет никаких оснований. ПВЛ, описывая сюжет с Аскольдом и Диром, сообщает: «Аколъдо же и Диръ остаста въ градѣ семь. И многи Варяги скуписта и начаста владѣт Польскою землею» ^[135]. При этом сама конструкция фраз и логика повествования не дают никаких оснований рассуждать о Киеве VIII–IX вв. как политическом центре «Полянского» вождества. По словам автора ПВЛ, Аскольд и Дир «поидоста по Днѣпру и идуче мимо и оузрѣста на горѣ градок». Из этой зарисовки следует, что в середине IX в. Киев представлял собой небольшое укрепленное поселение («градок»), явно не соответствовавшее статусу административно-политического центра.

Вся система укрепленных поселений на киевских горах, которые контролировали подступы к поселению на Подоле, формируется на рубеже IX–X вв. Летописное предание о захвате Олегом Киева отмечает лишь начало превращения небольшого славянского городка в аналог североевропейкого вика. В этом смысле становление Киева как укрепленного поселения следует рассматривать в общем контексте истории Восточной Европы IX–X вв.

Еще в начале 1970-х гг. В.А. Булкин и Г.С. Лебедев выкинули гипотезу о том, что начиная с VIII в. в Балтийском регионе возникает и развивается особый тип торгово-ремесленных поселений предгородского типа ^[136]. На сегодняшний, ень эта концепция принята большинством отечественных историков и археологов ^[137], которые говорят о существовании циркумбалтийского региона» ^[138], объединенного единой ситемой политических и экономических связей.

Эта система представляла собой взаимосвязь западного Британия, Ютландия и Скандинавский полуостров) ^[139] и восточного (Передняя Азия — Северный Кавказ — Волжкий путь) ^[140] направлений трансконтинентальной системы торговых путей. По мнению Г.С. Лебедева, эти ветви на убеже VIII–IX вв. «…смыкаются на Балтике, образуя уникальный в своем роде "серебряный мост", перекинутый через североевропейский barbaricum и связавший пространства от Британии на Западе до Прикамья на Востоке, от окраинных областей Норвегии на севере до причерноморско-каспийских степей на юге Европы» ^[141].