От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье. IX– XII вв. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Котышев cтр.№ 14

Одной из главных причин снижения серебряного обращения стала военная активность венгров и печенегов, проникших из заволжских степей в Днепро-Донское междуречье. Хазарское владычество в южнорусских степях было серьезно поколеблено. Все эти события совпали с возвышением Волжской Булгарии, правители которой пытались установить дипломатические отношения с багдадским халифом. В итоге на рубеже IX–X вв. торговое сообщение по Волге между Европейским Севером и Средним Востоком оказалось затруднено. Попытки прорыва этой своеобразной торговой блокады предпринимались неоднократно. Отмеченный источниками поход «русов» на Каспий, закончившийся для них поражением, показал, что успешность подобного рода попыток была невелика.

В итоге скандинавские мореплаватели обращают свои взоры на юг Восточной Европы, пытаясь отыскать там новые пути к манящим их сокровищам Востока. Переориентация с Волжско-Каспийского на Днепровско-Черноморский путь не была случайной.

Воцарение в 867 г. Василия I, основателя Македонской династии, открыло новую эпоху в истории Византийской империи. Позади остался период иконоборчества, ввергший страну в упадок в VII — первой половине VIII в. Уже при преемнике Василия I, Льве VI Мудром, Византия пережила экономический и политический расцвет, сопоставимый с расцветом халифата Аббасидов. Во многом эта ситуация была связана с тем, что с конца IX в. Византия сумела вернуть себе утраченное в VII–VIII вв. господство на Средиземном море (после захвата Крита арабами вплоть до конца IX в. арабский флот контролировал Восточное Средиземноморье). Константинополь в это время становится одним из крупнейших мировых производителей и продавцов престижных товаров — в первую очередь шелковых тканей и ювелирных изделий ^[161]. Понятно, что обосновавшиеся на севере Европы скандинавские купцы и воины начинают активно искать пути на юг, к портам и рынкам Царьграда.

Активный интерес скандинавов к югу Восточной Европы обусловил продолжительную по времени миграцию; ряд современных исследователей определяет эти миграционные процессы в широком диапазоне от полномасштабной завоевательной экспансии до внедрения (инвазии) северных пришельцев в местную восточнославянскую среду ^[162].

Следует отметить, что идеи о завоевании норманнами Восточной Европы были выдвинуты на повестку дня вскоре после Второй мировой войны, заняв свою историографическую нишу ^[163]. В последние десятилетия наблюдается своеобразная реанимация теории «норманнской колонизации», появившейся на свет в трудах Т. Арне ^[164].

Непредвзятый анализ восточнославянских и скандинавских древностей Восточной Европы, проделанный исследователями в 1990-х гг., позволил пересмотреть те оценки, которые были сформулированы еще в эпоху позднего СССР. По замечанию Ф.А. Андрощука, «стало очевидным, что их (скандинавских древностей. — Д. К.) количество несопоставимо огромно в сравнении с Западной Европой». Поэтому, по мнению историка, «…речь идет не о случайных приезжих, наемниках и эпизодических контактах, а в полном смысле колонизации скандинавами отдельных районов Восточной Европы» ^[165].

Данные положения, которые в среде зарубежных исследователей в последние десятилетия активно отстаивает И. Янссон ^[166], были приняты и современными российскими исследователями. Конечно, справедливости ради стоит отметить, что мысль о военном подчинении скандинавами восточных славян в наиболее полном виде была высказана А.А. Шахматовым ^[167] и впоследствии поддержана В.А. Мошиным ^[168], после чего в советское время на данную тему было наложено безусловное табу. Лишь только в начале 1980-х гг. М.А. Алпатову удалось озвучить для тогдашней научной аудитории ключевую мысль о том, что деятельность скандинавских находников в Восточной Европе ничем не отличалась от их деятельности в Западной Европе и Средиземноморье ^[169].

Наиболее последовательными сторонниками «норманнского завоевания/колонизации» в постсоветской исторической науке стали Р.Г. Скрынников ^[170] и В.В. Пузанов ^[171]. По справедливому замечанию последнего, «…было бы наивно полагать, что норманны, ставшие в описываемое летописцем время "бичом Божьим" Европы, доходившие до Италии и Сицилии… на севере Европы, то есть у себя под боком, ограничились лишь мелкими набегами на туземные племена, торговой деятельностью и службой в качестве наемников у восточнославянской и финской туземной знати» ^[172].