Людовик IX Святой - читать онлайн книгу. Автор: Жак Ле Гофф cтр.№ 216

Таким образом, действие формул «Quod principi placuit и Princeps legibus во Франции XIII века, похоже, лимитированно. Они были в ней известны и признаны, но всегда до крайности формально» ^[1320]. Людовику Святому еще далеко до абсолютного монарха. Этому мешали три обязанности. Во-первых, требование, первейшее изо всех, послушания Господу, о чем хорошо говорит Бомануар, утверждая, что любой — и король, и его подданные — «должны превыше всего ставить то, что относится к заповедям Господа нашего» ^[1321]. И я согласен с Ш. Пти-Дютайи, что для Людовика Святого «главной обязанностью… было вести своих подданных к небесной жизни, обеспечить им спасение души» ^[1322]. Но я согласен и с Ригодьером, что Пти-Дютайи преувеличивает, сводя к этому требованию вторую обязанность, обязанность служить общему благу: для Людовика Святого «общей выгодой (le commun profit) могло быть только искоренение греха, изгнание дьявола». Для святого короля общее благо фактически не исчерпывалось этой эсхатологической задачей, пусть даже главной. «Общая выгода» была и принципом, инспирировавшим хорошее правление на земле, в сферах все более технических, где должны были претворяться новые формы королевской деятельности, связанные с построением монархического государства Нового времени: в первую очередь, юстиция, финансы и деньги, которые не были свободны от религиозно-нравственного видения, для которого истиной в последней инстанции был «Град Божий» святого Августина. Людям Средневековья виделись связи, логика отношений между небесами и землей там, где мы видим лишь несовместимость и необходимость разделения. Заманчивая идея «секуляризации», «обмирщения» политики представляется мне анахроничной ^[1323].

Зато я согласен со Стрейером и его учениками, в частности с Э. Браун ^[1324], когда они подчеркивают значение одного явления, образующего третье ограничение абсолютной власти христианского короля, начиная с Людовика Святого, у всех его преемников, — совесть. Она воплощается в испытание совести, связанное с новой практикой исповеди, посреднической между волей Божией и осуществлением королевского суверенитета. Она отчасти объясняет колебания, первые робкие шаги, даже явные противоречия законодательства и действий короля Франции, особенно в делах фиска и денег. Сверяясь со своей совестью, Людовик Святой несколько замедлил движение к абсолютизму, и тот наступил с некоторым запозданием ^[1325].

Людовик Святой являет себя подданным

Мы уже знаем, что между сокрытием священной королевской персоны и выставлением ее напоказ (так и хочется сказать «показухой») Людовик Святой выбрал второе. Он чаще, чем его предшественники, обращался к «показу» («montre») королевской персоны, но прикрывал эту королевскую «показуху» («ostension») смирением, совершая шествия или объезды, сопровождаемые раздачей милостыни бедным. Мы видели, что Салимбене Пармский показал его босым, в дорожной пыли, каким он в 1248 году, на пути в крестовый поход, предстал в Сансе перед генеральным капитулом францисканцев. Это зрелище покаянного смирения лишь добавило блеска королевской персоне.

В двух текстах Гийома де Сен-Патю прекрасно изображено, как Людовик Святой омывался толпой, погружаясь в атмосферу смиренного благочестия, не без выставления напоказ.

Первый повествует о шествии, организованном в 1262 году для перенесения в Санлис двадцати четырех тел святых мучеников из легиона святого Маврикия, которые Людовик приобрел в аббатстве Святого Маврикия в Атоне; для этих тел он повелел построить специальную церковь. По его распоряжению тела перевозились в раках, покрытых шелком, при течении многочисленных прелатов и аббатов, в присутствии многих баронов и «великого множества народа». «Он организовал шествие, в котором, по правилам, принимало участие все духовенство города Санлиса», и повелел пронести раки с мощами «в грандиозном шествии через весь город» до самой капеллы королевского дворца, куда их поместили в ожидании завершения сооружения церкви Святого Маврикия.

На глазах у всех Людовик смиренно преклонился перед мощами, в то же время явил духовенству, знати и народу образ короля — владельца реликвий, коими гарантировалась защита, прежде всего защита его самого.

Во втором фрагменте показано, как король верхом на коне раздает милостыню бедным:

После возвращении из Святой земли, «посещая свои владения, он собственноручно каждый день прислуживал бедным, давая каждому два хлеба и двенадцать парижских денье». Он раздавал также деньги и еду в голодные годы, когда поднимались цены на продовольствие, исполняя, таким образом, свою роль, короля-кормильца. «И порой он говорил: “Давайте посетим бедняков такого-то края и накормим их”».

Страстная пятница — день великой «показухи» короля, подающего милостыню.