Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 16

Разумеется, рассказ саги, записанной в конце XII века в далекой Исландии, имеет лишь отдаленное отношение к новгородским и вообще русским реалиям, отражая самые общие представления скандинавского сказителя о служении героя саги некоему могущественному правителю. Однако у нас нет оснований не доверять свидетельству скандинавского источника о сборе дани в пользу «конунга Хольмгарда» в землях зетов и других соседей Руси6. (Ведь Олав, в конце концов, попал-таки в Новгород, а этого, по-видимому, не могло произойти, не окажись в месте его пребывания Сигурд или кто-либо другой из наемников-скандинавов из Хольмгарда.) Впрочем, сам факт сбора дани в те времена вовсе не означал присоединения той или иной области: дань платили, прежде всего, чтобы обезопасить себя от нападения. Нередко она носила эпизодический и притом скорее ритуальный, нежели реально-экономический характер. Надо сказать, что и во времена отца Ярослава князя Владимира Святославича (а именно о них повествует Сага об Олаве Трюггвасоне), и позднее, во времена самого Ярослава, в Восточной Прибалтике хозяйничали прежде всего скандинавы - и отнюдь не всегда представлявшие интересы «конунга Хольмгарда» или правителей каких-либо других государственных образований. По большей части эти искатели приключений и военной добычи действовали на свой страх и риск. Надолго удержать эти земли хотя бы в номинальной зависимости от Новгорода едва ли представлялось возможным. Но правители Руси никогда не теряли к ним интереса, ибо Восточная Прибалтика представляла собой своего рода северные врата великого торгового пути, шедшего из Северной Европы в Византию и страны Востока, и обладание ею таило немало выгод. Впоследствии, когда Ярослав станет киевским князем и начнет проводить жесткую линию на подчинение Восточной Прибалтики Руси, он, несомненно, будет учитывать предшествующий опыт сбора дани в этих землях правителями Новгорода.

Новгородский этап жизни Ярослава почти так же беден на источники, как и предшествующий ростовский. Исключение составляют лишь последние годы его пребывания в Новгороде, когда Ярослав открыто выступит против отца, а после смерти последнего начнет войну со своим нареченным братом Святополком. Все, что происходило до этого, покрыто мглою неведения, и нам, к сожалению, вновь приходится довольствоваться лишь самыми общими соображениями, касающимися как Новгорода в целом, так и жизни самого Ярослава.

Начальная история Новгорода не менее загадочна, чем начальная история Ростова. Так, до сих пор не найдено удовлетворительного объяснения самому названию города: по отношению к какому своему предшественнику он мог быть назван «новым»? Согласно «Повести временных лет» и другим авторитетным источникам, Новгород, несомненно, существовал в IX веке, однако археологически его история прослеживается лишь с первой половины - середины Х столетия7 При этом летопись сохранила две противоречащие друг другу версии основания города: согласно одной из них, начало Новгороду положил князь Рюрик: «И пришел к Ильменю, и срубил городок над Волховом, и прозвал: Новгород»8. По-другому, Новгород был основан славянами еще до призвания варягов: «Словене же сидели около озера Ильмень, и построили град, и нарекли его Новгород»9.

По-видимому, некоторые из этих загадок могу быть прояснены, если мы примем высказывавшееся и ранее предположение, согласно которому Новгородом первоначально называлось так называемое Городище, находящееся в двух километрах от города, у самых истоков рек Волхов из озера Ильмень. (В XIX веке городище получило в исторической и краеведческой литературе не вполне корректное, но верное по существу название Рюриково Городище.). Как установлено современными археологами, именно оно служило местом пребывания князя и княжеской дружины до начала XI века*, то есть до времени утверждения в Новгороде князя Ярослава Владимировича10. Хорошо укрепленное поселение господствовало над округой по крайней мере с IX века. [* В XII веке Городище вновь становится местом пребывания новгородских князей]. Оно носило ярко выраженный дружинный характер, причем выявлено несомненное присутствие здесь воинов-скандинавов. По всей видимости, первоначально Городище представляло собой факторию или сторожевой пункт на северном отрезке великого торгового пути «В Греки» и восточные страны. Здесь же обосновались и варяжские правители Новгородской земли, а затем, надо полагать, и представители киевской княжеской администрации 11.

Ярослав, по-видимому, оказался первым новгородским князем, который перенес свою резиденцию из Городища непосредственно в Новгород, или, точнее, в то поселение, которое существовало на месте современного города на Волхове. К началу XI века оно также представало собой уже весьма значительный центр - прежде всего потому, что именно здесь находился новгородский Торг (название которого, кстати, в славянской форме сохранилось в скандинавских сагах). Во всяком случае, Ярослав стал первым из князей, чье имя осталось в микротопонимике Новгорода.

Ярослав поселился на правой, «Торговой», стороне Волхова; здесь поставил он свой двор, ставший местом пребывания последующих новгородских князей и получивший название «Ярославово дворище», сохранившееся до наших дней. «…Жил великий князь Ярослав на Торговой стороне, близ реки Волхова, - писал позднейший новгородский летописец, - где ныне церковь каменная Николая Чудотворца, яже и доныне словет Ярославе дворище»12. Это не самое удобное для проживании место в городе, но, вероятно, к началу XI века оно оставалось свободным от плотной застройки, а потому и было выбрано князем.

Как свидетельствуют данные археологических исследований, «Ярославов двор» выглядел отнюдь не неприступным княжеским замком. Кажется, он не был даже защищен какими-либо особыми укреплениями и по виду мало чем отличался от соседних дворов местных новгородских бояр13. Да и в последующие века «Ярославово дворище» оставалось вне стен новгородской крепости («детинца»), который возник на противоположной, «Софийской», стороне Волхова. Это отличало Новгород от большинства других русских городов. Впрочем, у Ярослава имелась еще одна, загородная резиденция, в которой он проводил значительную часть времени. Она располагалась в сельце Ракома, к югу от Новгорода;

Трудно сказать, насколько добрые отношения сложились у Ярослава с местной новгородской аристократией. С одной стороны, в конфликте с Владимиром и последующих войнах новгородцы, несомненно, будут поддерживать своего князя, выступившего выразителем их кровных интересов и их горячей заинтересованности в высвобождении из-под опеки и экономического гнета Киева. С другой же стороны, мы столкнемся и с явными проявлениями враждебности Ярослава по отношению к новгородским «мужам», и с неприязнью последних к своему князю. Это может объясняться различными причинами - как излишней властностью новгородского князя, так и особыми традициями Новгорода, в управлении которым значительную роль играло вече, а кроме того, вероятно, уже в те времена, епископ, глава местной церковной организации, и тысяцкий, стоявший во главе городского ополчения - «тысячи».

Первую из названных должностей во времена Ярослава занимал человек далеко не заурядный. Достаточно сказать, что епископ Иоаким Корсунянин бессменно возглавлял Новгородскую церковь в течение первых сорока двух лет ее существования. Он был поставлен на кафедру, вероятно, в 989 или 990 году и пребывал на ней вплоть до своей смерти в 1030 году14 Епископ Иоаким, по-видимому, с самого начала - то есть еще до появления здесь Ярослава - пренебрег Городищем и избрал для своего поселения небольшой, естественно защищенный островок на «Софийской» стороне Новгорода, образованный двумя рукавами впадающего в Волхов ручья. Помимо собственных хором владыки, здесь был поставлен храм святых Иоакима и Анны, который позднейшие новгородские летописи называют первым каменным храмом Новгорода. Владычный двор имел укрепления; как полагают исследователи, именно они стали ядром будущих укреплений всего Новгорода15. Здесь же, вблизи владычного двора, находился деревянный собор Святой Софии. Новгородские летописцы восторженно отзываются о нем как о «Честно устроенной и украшенной» церкви, имевшей 13 «верхов», то есть глав16. Эта деревянная церковь, сгоревшая в 40-е годы XI века, явилась предшественницей будущего каменного Софийского собора, которому суетно было на века стать символом и олицетворением средневекового Новгорода.