Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 93

В Киевской Руси известны были два празднования освящения Софии Киевской. Одно из них, 4 ноября, скорее всего, имело в виду повторное освящение главного киевского храма, случившееся уже после кончины князя Ярослава Владимировича: согласно древним русским месяцесловам, 4 ноября храм освящал митрополит Ефрем, занимавший киевскую кафедру во второй половине 50-х - первой половине 60-х годов XI века64. Второй же день, известный древнерусским месяцесловам, - 11 мая. По мнению большинства исследователей, он и был днем празднования освящения Киевской Софии Ярославовой поры65. Выбор этого дня, несомненно, имел глубокое символическое значение. 11 мая Восточная церковь празднует «обновление Царьграда» - «день рождения» столицы Византийской империи в память о ее обновлении Константином Великим в 330 году (этот праздник отмечен и древнерусскими месяцесловами). Приурочивая празднование в честь своего главного храма к этому дню, князь Ярослав еще раз обозначал преемственность обеих Софий - Киевской и Константинопольской, а значит, и преемственность Киева и Константинополя. Вспомним, что и сам Софийский собор, по словам Иллариона, создан был им «В святость и освящение» своему городу. Исследователи допускают даже, что освящение киевского кафедрального собора могло быть совершено одновременно с освящением всего «города Ярослава», то есть крепостных укреплений Киева66. Так, «обновляя» свой град, князь Ярослав уподоблял себя не кому-нибудь, а самому великому равноапостольному Константину.

Несомненно, празднуя освящение Софийского собора, Ярослав опирался и на уже имевшуюся русскую традицию: 12 мая, то есть на следующий день после празднования «обновления Царьграда», киевляне отмечали освящение церкви Пресвятой Богородицы - знаменитой Десятинной церкви, основанной князем Владимиром67. Ярослав следовал по стопам отца («недоконченное тобою он докончил», - восклицал Илларион), но он сумел превзойти его, еще более приблизив собственно киевский праздник к константинопольскому.

Празднование Святой Софии 11 мая совпало с еще одной значимой датой в православном календаре. В этот день Церковь отмечает память святых равноапостольных Константина (Кирилла) и Мефодия, учителей славянских и изобретателей славянской азбуки. Надо думать, что такое совпадение должно было казаться особо знаменательным князю Ярославу, которого летопись называет великим любителем книг и почитателем книжной премудрости. Сама тема Софии - Премудрости Божией - в представлении древнерусских книжников была неразрывно связана с именем и учением святого Константина, получившего уже от современников прозвище Философ (то есть, дословно - любитель мудрости) и с юности избравшего себе из всех земных добродетелей «Софью, сиречь мудрость»68. В сознании русских людей князь Ярослав явился прямым продолжателем великого дела первоучителя славян. Ибо если тот дал славянам грамоту, а значит, и возможность прославлять Господа на своем родном языке, то князь Ярослав по существу реализовал эту возможность применительно к Руси: перефразируя слова киевского летописца, он засеял Русскую землю семенами книжного учения, взращенными святыми Кириллом и Мефодием, дав последующим поколениям русских людей «неоскудевающую пищу» премудрости книжной.

Помимо прочего, Киевской Софии, по замыслу Ярослава, предстояло стать вместилищем книгой премудрости: именно здесь стараниями князя была устроена первая на Руси княжеская библиотека. «Ярослав же сей… - рассказывает летописец, - любил книги и, много их написав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам…» Последующие слова летописца звучат настоящим гимном книгам и книжному знанию, столь любимым киевским князем:

«…И любил Ярослав церковные уставы, и священников любил весьма, особенно же черноризцев, и к книгам прилежал и читал их часто ночью и днем. И собрал писцов многих, и переложили те от грек на славянское письмо и списали книги многие, ими же поучаются верные люди, наслаждаясь учением божественным… Великая ведь бывает польза от учения книжного: книгами ведь наставляемы и поучаемы на путь покаяния; мудрость ведь обретаем и воздержание от словес книжных. Это ведь - реки, наполняющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими ведь в печали утешаемся; они - узда воздержанию. Мудрость бо велика есть; так же и Соломон, прославляя ее, говорил: "Я, премудрость, вселила свет и разум и смысл я призвала… У меня совет и правда; я разум, у меня сила. Мною цари царствуют и повелители узаконяют правду… Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня" (Притч. 8: 12-17. Если прилежно поищешь в книгах премудрости, то обрящешь великую пользу душе своей. Ибо кто книги часто читает, тот беседует с Богом или со святыми мужами; почитая пророческие беседы, и евангельские учения, и апостольские, и жития святых отцов, восприемлет душе великую пользу».

Историки оценивают эпоху Ярослава Мудрого как совершенно исключительную в развитии русской книжной культуры. Говоря современным языком, в эти годы Русь пережила настоящий информационный взрыв69, подобный тому, который переживаем мы сегодня, когда нам становятся доступны ранее неизвестные источники информации. В XI веке такими новыми источниками информации являлись книги.

Примявшая христианство на исходе Х века, но знакомая с ним гораздо раньше, Русь имела возможность воспринять это вероучение на своем родном языке; уже существующая литератуная традиция славянских переводов, выполненных великими славянскими учителями Константином (Кириллом) и Мефодием и и учениками в Моравии и Болгарии, облегчала русским людям знакомство с великим наследием христианской культуры. Возможно, и собственные литературные переводы с греческого и других языков появились на Руси также еще до Ярослава (хотя это остается пока лишь на уровне предположения). Но именно книжники Ярославовой поры совершили настоящий прорыв в деле христианского просвещения своего народа. В этой связи летописец и приводит свое знаменитое сравнение князя Ярослава с сеятелем, плодами трудов которого питаются последующие поколения: «… Как если некто землю разбрит (вспашет. - А. К.), другой же засеет, иные же пожинают и едят пищу неоскудевающую: так и сей. Ибо отец его Владимир землю вспахал и умягчил, то есть крещением просветив; сей же насеял книжными словесами сердца верных людей, а мы пожинаем, приемля учение книжное».

В настоящее время очень трудно установить, какие именно книги были переведены книжниками Ярослава и какие книги вообще были переведены в Киевской Руси, а не, скажем, в Болгарии, откуда поступала на Русь основная масса славянских переводов. С большей или меньшей вероятностью исследователи называют «Хроники» Георгия Амартола, Иоанна Малалы и Георгия Синкела - фундаментальные византийские исторические сочинения, излагающие события всемирной истории начиная с Сотворения мира; «Историю иудейской войны» Иосифа Флавия; так называемую «Александрию» - роман об Александре Македонском, приписываемый историку Каллисфену, сопровождавшему Александра в его походах, и потому именуемый «Псевдо-Каллисфеновым»; «Христианскую топографию» Козьмы Индикоплова, получившего свое прозвище в связи с мифическим плаванием в Индию; «Повесть об Акире Премудром», рассказывающую о некоем советнике ассирийского царя; Житие Василия Нового, жившего в первой половине Х века, а также целый ряд других сочинений, в том числе апокрифов (то есть «отреченных» книг, иначе, чем Священное Писание, излагающих события ветхо - и новозаветной истории). Полагают также, что в XI веке в Киевской Руси осуществись переводы не только с греческого, но и с других языков - еврейского, латинского, может быть, сирийского, армянского70. Известно, что Киев, Новгород и другие города древней Руси были в то время многонациональными; здесь жили представители разных народов, разных культур, и это, несомненно, не могло не способствовать обогащению собственно русской культуры.