Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 98

О восстании в Польше рассказывают и русские источники - прежде всего потому, что восстание это затронуло судьбы многих русских людей, не по своей воле оказавшихся на чужбине. «В это же время умер Болеслав Великий в Лясех, и бысть мятеж в земле Лядской: восстали люди, перебили епископов, и попов, и бояр своих, и бысть в них мятеж», - сообщает летописец, права, под ошибочным 6538 (1030) годом и явно путая Болеслава Великого с его малоизвестным (тем более на Руси) внукомЗ. Еще более мрачные подробности происходящего приводятся в Слове о преподобном Моисее Угрине, входящем в Киева-Печерский патерик. Как мы помним, Моисей, один из слуг князя Бориса Владимировича, был вывезен в Польшу в числе пленных, захваченных в Киеве князем Болеславом Великим, и в конце концов достался некой полячке, муж которой погиб в сражении на Буге. Богатая и красивая вдова воспылала к пленнику страстью, однако преподобный с твердостью отверг все ее бесстыдные домогательства и понуждения. Более того, Моисей принял пострижение от некоего иеромонаха, забредшего в Польшу с Афона, после чего склонить его к плотскому греху оказалось совершенно невозможно. Доведенная похотью до отчаяния женщина решилась на непоправимое: «повелел ему тайные уды урезати», то есть оскопить несчастного. Болеслав же, рассказывает автор Патерика (также, очевидно, смешивая двух Болеславов), из-за прежней любви потакая этой женщине, «Воздвиг гонение велие на черноризцев и изгнал всех их от области своей… Вскоре, в едину ночь, Болеслав напрасно (внезапно. - А. К) умре, и бысть мятеж велик во всей Лядской земле: и восстали люди, избили епископов своих и бояр своих… Тогда и сию жену убили… Сего раи Моисея это случилось», - заканчивает свой рассказ древнерусский книжник.

Неудивительно, что трудностями, переживаемыми Польшей, воспользовались ее соседи. В 1038 году чешский князь Бржетислав вторгся в Польшу, «И подобно тому, как буя, нарастая, свирепствует, повергая все, так и он резней, грабежом и пожаром опустошал деревни и силой врывается в укрепления. Вступив в главный город поляков Краков, он разорил его до основания и завладел его богатствами… Он предал огню также и остальные города, сравняв их с землей». Удивительно, но эти слова принадлежат не польскому, а чешскому хронисту, отметившему, помимо прочего, «безрассудство чехов», готовых в завоеванной стране «Творить все дозволенное и недозволенное». Войско Бржетислава захватило также Гнезно, тогдашнюю столицу Польши, и Познань; из страны была вывезена главная польская святыня - мощи святого Адальберта, а также мощи его брата, епископа Гауденция, и других святых5.

Поход Бржетислава стал «последним ударом по государственному зданию Польши»: польское единое государство фактически перестало существовать6. Если чешскому князю и не удалось удержать под своей властью всю Польшу (напомним, охваченную мятежом), то такая богатая область Польского государства, как Силезия с городом Вроцлавом, была присоединена к Чехии. Северные районы страны оказались захвачены поморянами. Мазовия, то есть севера-восточная, лежащая за Вислой, часть Польши, в наименьшей степени затронутая мятежом и войнами, также отпала от власти Пястов, превратившись в самостоятельное государственное образование под властью сильного и энергичного князя Моислава (по-другому, Мечислава или Мецлава).

По-видимому, еще прежде из Польши пришлось бежать вдове князя Мешка Рихезе, а также ее младшему сыну Казимиру. Последний укрылся сначала в Венгрии, при дворе король Иштвана Святого, а после его смерти и утверждения у власти короля Петера (1038 год) - в Саксонии. Здесь, среди родственников своей матери (напомним, племянницы императора Oтoнa Казимир также нашел поддержку: немецкие князья не могли не видеть, что разгул стихии и анархии в польских землях, возможное торжество воинствующего язычества, а также непомерное усиление соседней Чехии представляют весьма реальную опасность для Империи. Казимир же, внучатый племянник германского императора, казался им почти своим. Позднее предание рассказывает, что будущий восстановитель Польши обучался свободным наукам в Парижском университете, затем был пострижен в монахи и вступил в орден святого Бенедика в монастыре Клюни. (Польские хроники дают Казимиру еще одно прозвище - Монах.) В Саксонии он жил под именем Карл, а в монастыре носил имя Ламберт. Говорили, что папа Бенедик IX по просьбе представителей польской знати дал особое разрешение на то, чтобы Карл-Казимир, «дабы польский народ не остался без правителя», покинул монастырь и вступил в брак, за что поляки обязывались «выплачивать постоянно с какого человека динарий на святильник св. Петра и на построение церкви»7. В 1039 году при поддержке немцев (выставивших, по данным Гала Анонима, пятьсот рыцарей) Казимир вступил в Польшу и вскоре сумел объединить под своей властью большую часть Великой, а также Малую (с центом в Кракове) Польшу. Само собой разумеется, что Казимир предварительно признал себя вассалом германского императора - скорее всего, еще Конрада II (умершего в июне 1039 года), а может быть, его сына и преемника Генриха III.

Анархия в Польше, несомненно, представляла угрозу и для киевского князя Ярослава Владимировича. Но в первую очередь, он должен был воспринять польские события как хорошую возможность укрепить свои позиции в тех областях, которые на протяжении предшествующего столетия являлись яблоком разора меж Польшей и Русью. Такой областью - наряду с прочно удерживаемыми им Червенскими градами - была к XI веку земля ятвягов - прусекого племени, занимавшего обширные области между Неманом и Варевом, притоком Западного Буга. Покоренная в свое время отцом Ярослава князем Владимиром Святославичем, Ятвяжская земля позднее высвободилась из-под власти русских князей, а затем, при Болеславе Великом, попала в сферу влияния Польши8. Не случайно, именно к 1038 году - году наибольших потрясений в Польше - относится известный из летописи ятвяжский поход князя Ярослава. Хронологически он точно совпал с разорением Польши войсками Бржетислава. Однако, в отличие от чешского князя, Ярослав в то время не предпринял попыток вторгнуться непосредственно в Польшу.

«Повесть временных лет» сообщает об этом походе очень кратко: «Ярослав пошел на ятвягов». Более пространный рассказ содержат новгородско-софийские летописи, которые, помимо прочего, уточняют время похода: «Иде весне великий князь Ярослав Киеву, а на зиму ходил на ятвяги…»9 Если фраза летописца о том, что Ярослав весной откуда-то вернулся к Киеву не является случайным повтором («Ярослав… придет к Киеву весне», - сообщается в тех же летописях чуь раньше, под 1036 годом, в рассказе о войне с печенегами), то можно предположить, что князь накануне ятвяжской войны в очередной раз отравился к Новгороду - может быть, для того, чтобы пополнить войско. Сам же поход имел место «На зиму», то есть в последние месяцы 1038 года или же в самом начале следующего, 1039 года.

О результатах похода русские источник содержат прямо противоположные сведения. «Ярослав поиде на ятвяги и победи», - читаем, например, в Хлебниковском списке Ипатьевской летописи10; «Ярослав ятвяги взял», - еще более, определенно утверждал автор Летописца Переяславля Суздальского11. Однако летописи, восходящие к Новгродско-Софийскому своду, совершенно иначе оценивают итоги ятвяской войны: «…и не можааху их В». (Очевидная попытка согласования обеих версий предпринята в «Истории» В. Н. Татищева: «Ходил Ярослав на ятвяги и победи и, но градов и взять не мог, ибо не хотел со стенами биться и людей терять, скота же и имения по селам множество побрав, возвратился»12.)