Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 80

Завершая рассказ о внешней политике князя Ярослава в конце 20-х - первой половине 30-х годов XI века, нельзя не упомянуть еще об одном его военном походе, уникальное известие о котором сохранилось в Никоновcкой летописи. Под 1029-м, «мирным», годом летописец X века записал следующее: «Ярослав ходил на ясы и взял их. Сие же лето бысть мирно по всей земле Русской, отвсюду»46.

Очевидное противоречие, содержащееся в летописной статье, свидетельствует о соединении в ней дву разны источников. Относительно мира «по всей земле Русской» все ясно: об этом, напомним, сообщает под тем же 1029 годом и автор «Повести временных лет». Но откуда извлечено известие о походе Ярослава на ясов, то есть на аланов, живших в Предкавказье и на Северном Кавказе?

Ответа на этот вопрос мы не знаем. Никоновcкая летопись - источник поздний и очень сложный; далеко не все ее известия, относящиеся к X-XI векам, заслушивают доверия. Но и безоговорочно отбрасывать их не стоит, тем более что кое-какими сведениями об активизации русской политики на Кавказе как раз в конце 20-х - начале 30-х годов XI века мы располагаем и ясский поход Ярослава, пожалуй, вписывается в общую политическую ситуацию в регионе. Но если мы принимаем летописное известие об этом походе, то должны задаться еще одним вопросом: что могло подвигнуть князя Ярослава на военные действия на столь значительном удалении от Киева и Новгорода, в той части Восточной Европы, которая входила в сферу влияния отнюдь не самого Ярослава, но его брата, князя Мстислава Владимировича?

Очевидно, только необходимость совместных действий с братом. Напомним, что два года спустя, в 1031 году, Ярослав и Мстислав совместно действовали в Польше, причем инициатива исходила тогда от Ярослава. Вполне вероятно, что в 1029 году имел место такой же общий поход двух братьев, но на этот раз уже в ином направлении и по инициативе младшего из князей.

Нам мало что известно о внешней политике князя Мстислава Черниговского. Судя по молчанию источников и некоторым смутным намекам византийских хроник, его отношения с Византией и Печенежской Степью оставались вполне мирными. И вообще этот князь - несмотря на свою беспримерную личную храбрость - в зрелые годы, кается, не склонен был безрассудно ввязываться в войну, предпочитая добрый мир худой ссоре. Кавказ - пожалуй, единственное направление, в отношении которого имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют говорить о его заметной военной активности.

Отправляясь в Чернигов, Мстислав, по-видимому, оставил в Тьмуторокани своего сына, который известен нам лишь по своему христианскому имени - Евстафий47. (Его княжеское имя в источниках не сохранилось.) Насколько самостоятелен был Мстиславич в своей политике в отдаленном от остальной Руси «Тьмутороканском острове» и насколько вообще военные походы тьмутороканских русов тех лет могли контролироваться княжеской властью, мы не знаем. Зато знаем другое: именно в начале 30-х годов XI века «русская угроза» вновь, как и за много лет до этого, заставила содрогнуться многие районы Кавказа и Закавказья.

После подчинения Касожской земли влияние тьмутороканского князя распространилось на значительные пространства Северного Кавказа, включая те области, которые традиционно входили в сферу влияния Алании - сильнейшего государственного образования в центральной части Северного Кавказа. Некогда, еще при князе Святославе Игоревиче, аланы были подчинены русскими, что давало основание правителям Тьмуторокани рассматривать их как своих потенциальных данников. С другой стороны, сами аланы издавна претендовали на касожские земли (вошедшие теперь в состав Тьмутороканского княжества), стремясь прорваться к черноморскому побережью и захватить крепости и порты, связывавшие Северный Кавказ с торговыми центрами Малой Азии48. Еще в середине Х века, по свидетельству восточных источников, царь аланов мог выставить до 30 тысяч всадников. «Он могуществен, мужествен, очень силен и ведет твердую политику среди царей», - писал знаменитый арабский историк и географ Масуди49. В начале XI века аланское войско по-прежнему представляло значительную силу. Не исключено, что уход Мстислава с русскими и касожскими дружинами из Тьмуторокани в Чернигов спровоцировал русско-аланский конфликт, отзвуки которого наши отражение в известии Никоновcкой летописи о походе Ярослава на ясов.

Но война эта - если она имела место в действительности - должна была завершиться скорым миром. Восточные источники ничего не сообщают о ней50, но, напротив, свидетельствуют о совместных действиях аланов и русов в Восточном Закавказье. По-видимому, между ними был заключен не просто мир, но военный союз, основанный на общности интересов обоих государств (Алании и Тьмутороканской Руси) на традиционном для них направлении - в Закавказье. Недавно потерпевшие неудачу в Кахетии, аланы вознамерились прорваться к Каспийскому морю через Дагестан и Азербайджан и привлеки на свою сторону русов, которые имели богатый опыт грабительских набегов на эти прикаспийские области.

Уникальные сведения о походах русов и аланов в Восточное Закавказье в начале 30-х годов XI века содержатся в арабской «Истории Ширвана и Дербента», составленной в XI веке, но дошедшей до нас лишь в изложении турецкого историка XVII века Мюнежим-баши51. Как следует из этого источника, после смерти в 1027 году тирваншаха (правителя Ширвана) Йазиа бен Ахмада внутриполитическая ситуация в этом крупнейшем мусульманском государстве северного Азербайджана заметно обострилась. К тому же началась очередная война между Ширваном и соседним Дербентом, сильнейшей мусульманской крепостью на Каспийском море, в буквальном смысле запиравшей узкий проход в Восточное Закавказье вдоль восточных отрогов Главного Кавказского хребта. В 1030 году, очевидно, воспользовавшись сложностью обстановки в обоих государствах, в Ширван вторглись отряды русов, которые приплыли на 38 судах (это порядка двух тысяч человек). Ширваншах Минучихр бен Йазид встретил русов около Баку, однако потерпел сокрушительное поражение: множество ширванцев было убито, а русы двинулись вверх по реке Куре. Минучихр вновь попытался остановить их, перегородив реку, но опять не добился успеха. Затем русы вступили на территорию Аррана (по-другому, Кавказской Албании, еще одного мусульманского государства в Азербайджане), где в то время шла междоусобная война между правителем Гянжи Фалом бен Мухаммедом и его сыном Аскарийа (Аскуйа), союзником Минучихра. Старший сын Фадла Муса поспешил привлечь русов на свою сторону; он «дал им много денег и повел на Байлакан (крепость близ слияния Куры и Аракса, в которой укрылся Аскарийа. - А. К)… С помощью русов он овладел Байлаканом и схватил и убил своего брата…» (В местной кавказской традиции разгром Байлакана был приписан одним русам, о чем рассказывает поэт XII века Масуд Ибн Намдар52.) После этого русы ушли из Аррана «В Рум» (надо полагать, в западную часть Закавказья, находившуюся в то время под влиянием Византии), а оттуда «В свою страну».

Спустя два года, в 1032 году, русы вернулись в Ширван, на этот раз вместе с аланами и сарирцами (то есть аварцами, жителями Сарира, государства в Дагестане, которые, будучи христианами, постоянно выступали союзниками аланов)*. [* В «Истории Ширвана и Дербента, о событиях 1032 года говорится противоречиво: в первой части «Истории, посвященной правителям Ширвана, рассказывается о вторжении в Ширван сарирцев и алан; во второй - «О правителях Баб а-Абваба» (то есть Дербента) - о русах и аланах]. Русы опустошили Ширван, взяв силой столицу Йазидидов; «Там и в других местах Ширвана они убили свыше 10 тысяч человек и оставались в стране 10 дней», предаваясь безудержному грабежу. Затем русы и аланы двинулись в обратный путь, избрав по какой-то причине сухой путь через Дагестан. Возможно, они рассчитывали на союз с эмиром Дербента Мансуром бен Маймуном, враждовавшим с ширваншахом. (Мансур был сыном того самого Маймуна бен Ахмада, на службе у которого находился многочисленный русский отряд из Тьмуторокани в 80-е годы Х века; об этом, конечно, в Тьмуторокани помнили.) Однако на этот раз руссов и аланов жала катастрофа. «Когда их руки наполнились мусульманским добром, - рассказывает автор хроники, - они направились в свою страну, но едва они дошли до Деревянных Ворот (?), как люди пограничных областей а-Баба (Дербента. - А. К.) напали на них, преградили дороги и ущелья и убили многих из них: это была резня, подобной которой никогда не упоминалось». Расправой руководил лично эмир Мансур. Спастись сумел лишь небольшой отряд вместе с «правителем аланов». На следующий год русы и аланы «вознамерились отомстить» за гибель своих товарищей. Они «собрались вместе и выступили по направлению а-Баба и пограничных областей». Однако у Караха натиск русов и аланов был отбит немногочисленным мусульманским войском во главе с неким Хусравом и а-Хайсамом бен Маймуном, которого источник называет «рапсом» (представителем торгово-ремесленной знати Дербента) дубильщиков. «Властитель аланов был силой отражен от ворот Караха, и навсегда были прекращены притязания неверных» на эти земли, завершает свой рассказ о войнах с аланами, русами и сарирцами автор «Истории Ширвана и Дербента»53.