Древний Иран накануне империй (IX–VI вв. до н. э.). История Мидийского царства - читать онлайн книгу. Автор: Инна Медведская cтр.№ 37

В 1995 г. был предложен новый аргумент в пользу положительного ответа на вопрос — бывали ли ассирийцы в Экбатанах? [Медведская, 1995]. Уже в IX в. ассирийцы упомянули в Мидии «царский город» Sagbita [RIMA 3, 186, А.О.103.1 iii:35]. В 737 г. они побывали в мидийской области Sagbat [Tadmor, 1994, Ann. 15:9; Summ. 7:31] ^[18]. Тот же топоним неоднократно встречается в надписях Саргона как Сагбат, Бит Сагаби, Хагабта [Parpola, 1970, р. 298; Zadok, 2002, р. 118, 121, 124, 131] ^[19]. Надо отметить, что ассирийцы редко упоминают города в Мидии, особенно до царствования Саргона, но Сагбат до 716 г., когда он был завоеван и включен в состав ассирийской провинции, упоминался почти во всех описаниях походов в Мидию, причем при разных подходах к нему. Это обстоятельство может говорить о расположении Сагбата на пересечении всех возможных путей и проходов в Мидию. На пересечении большинства дорог, ведущих в центр Ирана, лежал, как мы знаем, и город Экбатаны (= Хамадан).

Идентификация Sagbat = Haⁿgmatāna объяснима и с лингвистической точки зрения. В топониме Сагбита/Сагбат узнается Хагмата. Как известно, индоиранское *s перешло в *h в иранских языках; s соотносится с индоиранской формой, тогда как h — с древнеиранской. Сагбат представляет аккадскую передачу арийского топонима *Samgmāta до перехода *s > *h [Стеблин-Каменский, 1999, с. 25], и следовательно, эта форма могла предшествовать древнеперсидскому Haⁿgmatāna. Что касается суффикса — na-, вариант -āna-, то он характеризует уже только древне-персидскую форму этого топонима [Kent, 1953, р. 51, § 147]. Можно заметить, что в греческой передаче древнеперсидское сочетание -gm- (Haⁿgmatāna) передано через -gb-: 'Αυβατανα/Εκβατανα, хотя топоним произносился как [A/Εηmātana] (фонетическая суперкоррекция, уточнение С. Р. Тохтасьева). Хотя в аккадском языке и не зафиксировано другого случая передачи иранского -gm-, пример с Сагбатом предполагает, что и ассирийцы могли передать -gm- как -gb-, поскольку вариации m и b в некоторых позициях, особенно после заднеязычных смычных, обычны во многих языках.

Р. Цадок не согласился с предложенной идентификацией, полагая, что Sa-ag-bi-ta, Sa-ag-ba-at, Sad-bat «не может предшествовать др.-иран. *Наngmata-, поскольку имеющийся в Западном Иране древнеиранский материал (в новоассирийской передаче) показывает, что индоарийское *s- уже перешло в др.-иран. *h- [Zadok, 1997, № 1, р. 7]. Обсуждая комментарий Цадока, И.М. Дьяконов подчеркнул, что процесс перехода *s->*h- не был одномоментным явлением и должен был занять какое-то время; оба варианта могли быть услышаны в IX–VIII вв. (в различных диалектах?). И.М. Стеблин-Каменский также полагает, что переход *s- >*h- в различных индоиранских языках произошел не одновременно. По его мнению, заслуживает внимания тот факт, что в некоторых индоарийских языках (например в сингальском) чередование s/h существует до сих пор. Этот вывод поддержал В. А. Лившиц, считающий, что две последовательные с точки зрения исторической фонетики формы одного и того же топонима могли сосуществовать в один и тот же период в разных языковых средах. Действительно, встреченные на стеле Саргона варианты написания «Сагбат» как Бит Сагаби и Хагапта, по-видимому, отражают этот процесс (см.: примеч. 20; [Medvedskaya, 2002, р. 54]).

Другим примером, подтверждающим незавершенность процесса перехода *s- >*h- в Иране еще в VIII–VII вв. до н. э., служит ассирийский текст этого времени, содержащий список богов разных стран. В нем упоминается имя Ассара Мазаш. По мнению О. Семереньи, это имя в аккадском языке является закономерной формой для имени иранского верховного божества Ахура Мазда ([Szemerenyi, 1966, с. 190–194]; литературу см.: [Дандамаев, Луконин, 1980, с. 306]).

Позднее Р. Цадок учел предложенную идентификацию, хотя он не исключает касситcкое происхождение топонима Сагбат, которое основано, по-видимому, только, согласно Левину, на локализации Мидии в горах Загроса [Zadok, 2002, р. 121, 124,131].

Все сказанное позволяет считать, что будущая столица Мидии существовала в качестве главного города одной из западных мидийских областей уже в IX–VIII вв. до н. э. под названием Сагбита/Сагбат. Ассирийцы не только бывали на равнине Хамадан, но некоторое время владели здесь этим городом и областью. Предложенная идентификация Сагбат = Экбатаны дает вторую, помимо Бикни/Демавенда, привязку к современной карте и позволяет вернуться к первоначальной локализации Мидии на Хамаданской равнине.

Основная часть Мидии находилась на Хамаданской равнине, и следовательно, не могут быть приняты локализация Мидии в Загросе и историческая география всего Северо-Западного Ирана, разработанная Левином. Некоторые события VII в. до н. э. подтверждают предложенную локализацию Сагбата и благодаря ей сами, в свою очередь, становятся более понятными. Имеются в виду события в конце 670-х гг. — антиассирийское восстание в Мидии (см. гл. IV.2). Археологический материал подтверждает этот вывод (см. гл. II).

На территории Хамаданской равнины и примыкающих к ней районов находился ряд мидийских владений, упоминаемых Саргоном в описании маршрутов 716, 714 и 713 гг. до н. э. Перед тем как попасть сюда, Саргон проходил в страну Бустус, минуя проход между горами, одна из которых называлась Даруе. Как уже отмечено, Бустус локализуется в южной части Хамаданской равнины, называемой долиной Малайер-Джоукар, примерно в 60 км к югу от Хамадана. Подробно описание похода 716 г. приведено на стеле из Асадабада. Большая часть названий перечисленных стран совпадают со списком данников, приводимым Саргоном на призме А, что позволяет относить этот список к 716 г. (табл. 2), а не к 713 г., как принято считать (см., например: [Дьяконов, 1956, с. 221; Radner, 2003, р. 56]). В описании похода на стеле после Бустуса перечислены страны: Датумбу, Карзину, П/Бирнакан, (?), Сака [Levine, 1972,1. 60–62]. Затем ассирийцы перешли через реку Даруе, что могло бы подразумевать совершение некоего обхода вокруг одноименной горы возле Бустуса. Затем следуют страны Раманда, Ирниса и Уратас/Ураттус [Ibid., 1. 63–68]. Кроме того, в списке также названы страны, из которых Саргон получал дань.

В Уратасе, как следует из текста, была поставлена вторая стела. В 716 г. были возведены две стелы: одна в Кишесу/Кишесиме, о которой упомянуто также и в тексте на стеле [ARAB II, § 56–57; Levine, 1972, 1. 39–40, 70], а другая в Хархаре. Возведение стелы и назначение правителя означало образование провинции в составе Ассирии. Очевидно, что Ураттус был включен в состав провинции Хархар, переименованной Саргоном в Кар-Шаррукин. Владение Ураттусом означало владение горным проходом, который открывал выход на Хамаданскую равнину, в Мидию — ведь Саргон собирался превратить Хархар в плацдарм для завоевания Мидии [ARAB II, § 15, 58]. Образование новых провинций сопровождалось присоединением соседних территорий, и, таким образом, Ураттус мог войти в состав Хархара. Пребывание Саргона в Ураттусе свидетельствует о том, что, побывав однажды в Хархаре после Кишесима и Сагбата/Сагаби [Levine, 1972,11. 39–46], он снова, совершив круг, вернулся в Хархар через Уратас, где установил стелу [Ibid, И. 68–70].