Древний Иран накануне империй (IX–VI вв. до н. э.). История Мидийского царства - читать онлайн книгу. Автор: Инна Медведская cтр.№ 29

Вернемся к главному тождеству Бабиту = Куллар, которое доказывает, согласно Левину, идентичность Замуа и Внутренней Замуа. Согласно анналам, Салманасар перед спуском во Внутреннюю Замуа был на горе Куллар. Куллар является самым главным козырем Левина, когда он, опираясь на сведения Саргона, доказывает тождественность Замуа и Внутренней Замуа. В 714 г. Саргон, уйдя из Кальху, переправился через Верхний Заб, далее его войска «перепрыгнули», как через арык, через Нижний Заб, «чья трудна переправа». Затем Саргон «вступил в перевалы Куллара, высокой горы страны луллумейской, называемой Замуа» [ARAB II, § 142]. Левин рассуждает следующим образом: поскольку Саргон, как и Ашшурнацирапал, переправился через Нижний Заб, а гора Куллар находится в Замуа, то, следовательно, Куллар — это и есть Бабиту, приведший обоих царей в Замуа [Levine, 1974, р. 17–18]. Но откуда следует, что Куллар, как и Бабиту, открывает вход в Замуа? Саргон дает лишь пояснение, что Куллар находится в Замуа.

Для идентификации и локализации Куллара необходимо еще раз вернуться к маршруту Салманасара в 855 г. Перед тем как он вступил во Внутреннюю Замуа и приблизился к городам Никдеме и Никдера, он, согласно одним текстам, перевалил Куллар, согласно другим — прошел через перевал Бунаис (схема 2). Таким образом, Салманасар сам определил идентификацию Куллар = Бунаис. Идентификация Куллдр = Бабиту, следовательно, отклоняется. Куллар, согласно Саргону, находился в Замуа, но и Бунаис — это еще владение Замуа, хотя и пограничное с Внутренней Замуа. Как и Салманасар, Саргон, пройдя по северной окраине ассирийской провинции Замуа, вступил в перевалы Куллар, откуда он направился в сторону области Сумбу, а Салманасар пошел в еще не завоеванную тогда Внутреннюю Замуа. Таким образом, и сведения Саргона не дают оснований для идентификации Замуа и Внутренней Замуа/Мазамуа.

Походы Шамши-Адада V (823–811) также уточняют предложенную локализацию Куллара и Внутренней Замуа ^[9]. Первые три похода этого царя были направлены против Наири. Нужно отметить, что еще при Тукульти-Нинурте II Луллуме/Замуа понималась как страна, лежащая вне пределов Наири [RIMA 2, 180, А.О.100.6:3–6]. Ашшурнацирапал II описывает раздельно завоевания в Замуа и в Наири, хотя один текст, по-видимому, не исключает возможность включения Замуа в Наири [RIMA 2, 212, А.О.101.1 ii: 128–131а]. Итак, в третьем походе Шамши-Адад перевалил Куллар и вступил в Наири, где в предыдущем походе ассирийцы завоевали владения Шарцины, сына Мекдиара (= Никдера, правителя страны Ида во Внутренней Замуа, упоминаемого Салманасаром III [RIMA 3, 184, А.О.103.1 ii:20–24, 34b–38; см. также примеч. на с. 184, ii:24]). Если бы идентификация Куллар = Бабиту была правомерна, то, перевалив его, Шамши-Адад очутился бы в своей провинции Замуа. Однако, поднявшись на гору Куллар, ассирийцы вступили в страну Наири, среди царств которой была и Внутренняя Замуа.

Внутренняя Замуа. Если Бабиту и Куллар локализуются в разных местах, а Бунаис, Бирту/Бируту не доказывают территориального единства Замуа и Внутренней Замуа, то, следовательно, надо вернуться к исходному моменту, определенному самими ассирийцами: Замуа территориально не соответствует Внутренней Замуа.

Для локализации Внутренней Замуа в верховье Малого Заба, к востоку от Главного хребта Загроса, и для определения ее территориальных пределов необходимо обратиться к идентификации моря Внутренней Замуа. Существуют две версии: либо это озеро Зерибор к востоку от Сулеймании, за хребтом Авраман, либо это озеро Урмия. В этом регионе нет других крупных водоемов, и речь действительно может идти только об этих двух. Левин настаивает на первой версии. В этом случае ему удается соединить вместе Замуа и Внутреннюю Замуа на территории между Сулейманией и Зерибором. Доводы против этого отождествления, наподобие того, что «море» — это большая водная поверхность, на которой разыгралось сражение 855 г., а Зерибор — сравнительно маленькое озеро, действительно не имеют большого смысла, их нетрудно оспорить, что и делает Левин [Levine, 1974, р. 20]. Однако именно потому, что водные просторы — большие и маленькие — редкость в этом регионе, странно выглядит отсутствие упоминания «моря» в анналах Ашшурнацирапала. Он, уверяющий нас в том, что завоевал всю страну Замуа, первым из ассирийских царей прошедший ее до самых отдаленных пределов, нашел бы повод отметить эту достопримечательность, если бы это море действительно находилось в Замуа, и Ашшурнацирапал был на его берегах. Тем не менее «море Внутренней Замуа» появляется впервые только в царствование Салманасара вместе с новым названием этой страны. Резонное, на первый взгляд, возражение Левина, что, мол, Урмия уже имеет название «Нижнее море Наири» (Тукульти-Нинурта I называет его «Нижнее море Востока» [RIMA 1, 245, А.О.78.5:67–68]), и следовательно, «море Внутренней Замуа» должно относиться к другому водному бассейну в регионе, а именно к Зерибору [Levine, 1974, р. 20–21], можно отвести на основании анализа титулатуры Салманасара III.

Салманасар называет себя завоевателем стран «от Верхнего и Нижнего морей Наири, и Великого моря запада…» [RIMA 3, 41, А.О.102.6 ii:26–27]. Название «Великое море запада» иногда уточняется как «Великое западное море страны Хатти» [RIMA 3, 28, А.О.102.5 ii:2b–3]. В титулатуре возможна замена одного из морей Наири на «море Внутренней Замуа» [RIMA 3, 28, А.О.102.5 ii:2b–3]. Важно также, что море страны Внутренняя Замуа упоминается и в связи с победами над Урарту, когда Салманасар III отмечал территориальные пределы своих побед в Урарту [RIMA 3, 95, А.О.102.23:18–19а; 96, А.О.102.24:8–10]. Включать озеро Зерибор в урартские владения, да и в территориальное понятие Наири нет оснований.

Таким образом, бесспорно, Салманасар пользовался двумя эпитетами — море Наири или море страны Внутренняя Замуа — для моря/озера Урмии. Этому теперь есть и другие подтверждения «автохтонного», по выражению Э. А. Грантовского, происхождения.

Речь идет о находке каменной чаши в Хасанлу IV (к юго-западу от Урмии). На чаше имеется клинописная надпись, в которой названы страна Ида и дворец Баури [Dyson, 1989, р. 123, fig. 21; Medvedskaya, 1988, р. 1, note 3]. Эта находка позволяет утверждать, что страна Ида, владетель которой Никдера в 855 г. спасал свою жизнь на море, находилась в районе того места, где и была найдена чаша, то есть возле Урмии. Левин не придает этой находке большого значения, полагая, что чаша могла быть изготовлена где угодно, и лишь затем ее привезли в Хасанлу. Неубедительность этой находки для локализации Иды он обосновывает тем, что вместе с чашей найдены другие разновременные предметы, явно изготовленные в другом месте [Levine, 1974, р. 19, note 74]. Действительно, вместе с чашей был найден фрагмент каменного сосуда с частично сохранившейся надписью, упоминающей вавилонского царя Кадашман-Энлиля I (начало XIV в. до н. э.) или Кадашман-Энлиля II (ок. 1275 до н. э.). Найдено также 15 каменных булав, три из которых надписаны: две именем Танрухуратера, правившего в столице Элама Сузах между 2036 и 1850 гг. до н. э., третья сохранила часть имени Син-. Все эти предметы хранились вместе на втором этаже здания ВВ II, которое по ряду признаков называют храмом [Dyson, 1989, р. 116–123]. Согласно Р. Дайсону, ассирийцы, которые ценили и хранили такие раритеты в качестве освященных богами символов преемственности власти своих правителей, могли подарить их в храм Хасанлу в знак особого расположения к своим друзьям или союзникам в этой стране. Дайсон иллюстрирует свое предположение изображением рельефа из дворца Тиглатпаласара III в Нимруде, на котором ассирийцы несут четыре культовые статуи [Ibid., р. 123, fig. 20]. Такое объяснение не представляется убедительным. Во-первых, среди перечисленных вещей нет собственно ассирийских раритетов, во-вторых, знакомство ассирийцев со страной Ида было сравнительно кратким. Впервые с ней познакомился лишь Салманасар III в 855 г. Описание войны во Внутренней Замуа и самой битвы на море не оставляет иллюзий насчет дружеского расположения Салманасара к Никдере, то же самое относится и к походу 843 г. Примечателен комментарий Дайсона под упомянутым рельефом из Нимруда: «According to Mesopotamian custom, the gods of a defeated city were taken captive by the victors». Итак, ассирийцы скорее уносили, чем приносили.