Древний Иран накануне империй (IX–VI вв. до н. э.). История Мидийского царства - читать онлайн книгу. Автор: Инна Медведская cтр.№ 15

История Мидии рассмотренного Рагозиной периода искусно вплетена в историю других стран Древнего Востока. Много места уделено зороастризму, открытию и изучению рукописей Авесты и т. п., присутствует разумная критика Геродота. Мидийские племена постепенно двигались с востока, заняв в результате Загросское нагорье. Здесь арийские племена составили правящее сословие — военную аристократию. Из шести мидийских племен, названных Геродотом, только одно — аризанты, говоря современным языком, было иранским, остальные — «неарийские». Со временем, когда «племенная вражда стала теряться в общем национальном сознании», все население стало одинаково называть себя мидийцами [Там же, с. 300]. Далее Рагозина пишет, что мидийцы и персы в глазах «иностранцев» были одним народом, и после поражения Астиага Мидийское царство стало называться Персидским [Там же, с. 334, 341]. Эта мысль, но иначе оформленная, была высказана Масперо.

Раздел «ассирийского наследства» (термин, в отечественной литературе введенный, по-видимому, Рагозиной) был произведен поровну между победителями. Мидии досталось все, что лежало к востоку от Тигра [Там же, с. 198], в современных исследованиях это положение продолжает обсуждаться. Нужно отдать должное Рагозиной: книга написана увлекательно, грамотно, снабжена хорошими иллюстрациями и для своего времени, безусловно, была хорошим источником знаний по истории Мидии.

В советский период отечественной истории история Мидии в общих работах по истории Древнего Востока излагалась в качестве вступления к истории Персии или в связи с ней [Струве, 1941; Авдиев, 1948; 1953].

С выходом в 1956 г. «Истории Мидии» И.М. Дьяконова приоритет в ее изучении на некоторое время переходит к отечественным историкам. Прежде всего следует подчеркнуть, что исследование Дьяконова является наиболее полным изложением истории Мидии на фоне глубокого и всестороннего исследования древней истории населения Западного Ирана. Нет нужды говорить, что она основана на тщательном исследовании всех имевшихся к тому времени первоисточников. Пожалуй, впервые предъявлены все обоснования высказываемых положений и гипотез, поэтому их можно дополнять, соглашаться с ними или отклонять. Поскольку работа Дьяконова содержит огромный всесторонний материал, то пока следует выделить лишь те положения, которые лежат в русле традиционного изучения Мидии и иная трактовка которых или их развитие будут способствовать дальнейшему изучению истории Мидийского царства.

Итак, хотя Дьяконовым и было заявлено о приоритете клинописных источников, которые представляются наиболее достоверными, будучи современными описываемым в них событиям, однако в основе историко-хронологической схемы истории Мидии лежат сведения Геродота и разработанная на их основе предшественниками Дьяконова «длинная хронология» мидийской династии. Другими словами, была подтверждена идентификация греческого царя Dëiokës и ассирийского царя Dājaukku из др.-иран. *Dahyāuka, правление которого относится к VIII в. до н. э. [Дьяконов, 1956, с. 20, 177–178, примеч. 1]. Между тем Дейок, как уже отмечалось Камероном, не мог быть царем всей Мидии, как он назван у Геродота. Он был лишь одним из мелких мидийских владетелей, на него лишь «отраженно лег блеск истории его потомков» [Там же, с. 179].

Главным обоснованием «длинной хронологии» являлось господство скифов над мидийцами по Геродоту. Скифам в книге уделено значительное место, локализация Скифского царства предложена приблизительно в районе между Араксом и Урмией. В дальнейшем Скифское царство, как и Манна, стало основной составляющей собственно Мидии [Там же, с. 242–254, 280]. Если в 670-е гг. в ходе антиассирийского восстания скифы были союзниками мидийцев, то затем, в результате интриг ассирийцев, они сделались союзниками последних [Там же, с. 272–273]. Позднее они смогли завоевать мидийцев, и их господство длилось между 652 и 625 гг. до н. э. [Там же, с. 289 и след.]. Причем это были скифы не новой волны, пришедшей из степей Евразии, а жившие все в том же царстве. Правда, Дьяконов отмечает, что скифское господство не предполагало «уничтожение или поглощение Мидийского государства», а ограничивалось лишь сбором с него дани [Там же, с. 290]. Отметим, однако, что подчинение скифам произошло после победоносного восстания мидийцев против Ассирии по ассирийским источникам, и, сбросив ее иго, Фраорт стал завоевывать, согласно Геродоту, народ за народом (I. 102). Это противоречие — одновременный подъем страны и ее внешняя экспансия, с одной стороны, и подчинение скифам, с другой стороны, — Дьяконов разрешил следующим образом: Геродот передвинул описанные им события на одно правление, и все завоевания Фраорта теперь должны быть отнесены ко времени Киаксара [Дьяконов, 1956, с. 294]. Одним из доказательств этого служит военная реформа Киаксара, ибо, как считал Дьяконов, племенное ополчение при Фраорте не могло бы привести к столь значительным победам. Но если возможна такая корректировка Геродота, то почему не подвергнуть ей и его утверждение о 28-летнем господстве скифов? (См. гл. V.2, 4).

Дьяконов определял пути проникновения иранских племен в Иран из Средней Азии. Обоснованием для этой модели служит малочисленность ираноязычного элемента в северо-западных областях Ирана в IX–VIII вв. до н. э., что утверждалось еще Кенигом. Их главным оппонентом в этом вопросе стал Э. А. Грантовский, который, напротив, считал, что многочисленность иранской ономастики в этих областях, которую он обосновал по данным ассирийских текстов в своей монографии 1970 г., доказывает приход этих племен через Кавказ. Забегая вперед, отмечу, что последние исследования Р. Цадока все-таки дают основания предполагать движение иранских племен из Средней Азии на восток Ирана [Zadok, 2002, р. 90, 140].

Если Дьяконов, как и некоторые его предшественники, и прежде всего Ф. Кениг, считал, что по своему происхождению мидийский племенной союз был неиранским и состоял из местных «каспийских» племен, перенявших иранский язык позднее, то Грантовский ориентировался на сообщение Геродота (VII. 62), согласно которому все мидийцы прежде назывались ариями. Следовательно, мидийский союз был первоначально союзом шести ираноязычных племен, сложившимся, возможно, еще до прихода в Иран [Грантовский, 1958]; подробное обоснование см.: [Грантовский, 1970, с. 57 и след., 334 и след.]). Согласие с основными положениями и гипотезами Дьяконова высказали в своей рецензии Г. А. Меликишвили и В. И. Абаев, но отождествление Дейока с маннейским наместником Дайукку они отклонили [Меликишвили, Абаев, 1958, с. 166–172]. Дьяконов не занимался специально исторической географией Северо-Западного Ирана, полагая, что ассирийские названия областей и стран должны соответствовать долинам. Под Мидией он подразумевал территорию Западного и Центрального Ирана [Дьяконов, 1956, с. 87 и след.].

В 1960 г. была опубликована «История Мидии» И. Г. Алиева, которая писалась одновременно с книгой Дьяконова. Собственно, Мидии в этом труде уделено места меньше, нежели анализу материала, который, на первый взгляд, не связан с Мидией, но который, как оказывается, должен был обосновать главные выводы автора — автохтонность мидийцев и их культурно-историческую связь с Атропатеной, сохранившей, в конечном счете, язык, культуру и память о Мидии.

Много места в книге уделено вопросам языка и этногенеза древнейшего населения Передней Азии и Иранского плато [Алиев, 1960, гл. IV, с. 49–114]. Выступая против «буржуазной» теории о культуртрегерстве арийцев (Ю. Прашек, Ф. Кениг, Э. Херцфельд), автор в результате отвергает теорию о миграции мидийцев в Иран, полагая, что «нет данных, позволяющих считать собственно мидийские племена пришлым элементом. Можно… говорить только о приходе каких-то ираноязычных племен на территорию Мидии, ставших известными впоследствии как мидийские» [Там же, с. 91]. Сами же мидийцы принадлежали к неиранским каспийским (= загро-эламским) племенам. Надо отметить: с таким же успехом можно предполагать, что пришлые иранские племена заимствовали у местного населения, на территории которого они стали жить, лишь самоназвание. Главным доводом в пользу того, что первоначально мидийский племенной союз, известный в ассирийских текстах как matāi, был союзом местных племен, служит невозможность этимологизировать этот термин из иранских языков [Там же, с. 92, 99]. Об этом же писал и Дьяконов, и это было оспорено Грантовским [Грантовский, 1958, с. 154]. Но если Дьяконов считал, что иранский (= мидийский) язык стал межплеменным языком мидийского союза, то Алиев выступил против полной иранизации Мидии, мидийских языков [Алиев, 1960, с. 102]. Он считал, что единого мидийского языка не было, а существовали различные племенные языки, «над которыми превалировал язык господствующего племени, имевший потенциальные возможности со временем превратиться в иранский язык мидийской народности». Это, по-видимому, и произошло в Атропатене, где вследствие концентрации мидийского этноса образовался язык атропатенцев [Там же, с. 114]. Только в составе Мидии-Атропатены (IV в. до н. э. — I в. н. э.), по мнению автора, создалась «мидийско-атропатено-азерийская народность, генетически связанная с кутийско-маннейско-луллубейскими и мидийскими племенами предшествующей эпохи» [Там же, с. 113]. По мнению специалистов, лингвистические, этнонимические и топонимические положения Алиева в целом остаются недоказанными [Массон, Лившиц, 1962, с. 134].